Ипостась дракона

Карьера четверых бойцов, выстроившихся в шеренгу перед мастером, завершилась. Прежде Алекс планировал аннигилировать отработанный материал, теперь же в знак благодарности решил оставить в качестве воспоминаний и немногим реже – мальчиков для битья.

Глава 4

Приземлившийся на поляну дракон прибыл в сопровождении Марии, скорее, всё же с точностью до наоборот. С ловкостью цапли, вытаскивающей лягушек из тины, конвоир опустошил манеж, раскидав сокровище по траве, не проглотив при этом ни одной. Вырвавшись из каменного мешка-гнезда на свободу, Мария увлеклась сбором букетов и попытками отловить шмеля, попутно водя хороводы, вытаптывая траву, раскрыла мистерию о природе появления таинственных кругов на полях, пусть пока и асимметричных отчасти.

– Александр.

– Да?

– Доколе бойцы на заслуженном отдыхе, можем ли арендовать татами? – прозвучал риторический вопрос.

– Как правило, это богатырь вызывает дракона на смертный бой, а не иначе, к тому же должна иметься веская причина – красавица-принцесса, заточённая в башню, полцарства, жар-птица и прочие вознаграждения герою.

– Осторожнее с желаниями, – посоветовал дракон, – сказка сказке рознь, всё перечисленное, оглянись, наличествует вокруг. Жар-птица, что же, – мечтательно вздохнул, – немного актёрского мастерства мне не помешает.

– Уговорил, театрал, татами ждёт. Марию здесь оставишь или в садик отведёшь? Я к тому, сколько времени есть в запасе?

– Отведу, – развернулся и, после того, как Мария построилась в шеренгу по двое, начал заполнять ею манеж.

* * *

Минуя шлюз, Алекс застал затухающие всполохи северного сияния. Опередивший дракон не развалился на коралловом рифе, как поступал из раза в раз, а вопреки ожиданиям, стоял и по колено, и по локти в воде, с утонувшим на треть хвостом. Но и риф не пустовал, в ложбине коего скучковались бойцы-аборигены, панически боявшиеся воды.

Не меняя положения тела, дракон уронил голову на песок, пустив ноздрями струйки серого дыма. – Забирайся на загривок.

Столь несвойственная дракону просьба, высказанная вслух и без принуждения, могла бы и насторожить, да врождённое любопытство Алекса брало верх над опасностью и не в такой ситуации.

– Держись за рог…

Рекомендация дракона пришлась как нельзя кстати, выполнение трюка в качестве каскадёра, падающего без страховки с высоты, откуда и орлиный помёт неделю приземляется, в расписании Алекса не значилось, не его это амплуа.

Над озером заклубился, точно в том закипела тяжёлая вода желейной плотности, туман, выплескивающийся на берег липкими широкими языками, где, застывая крупными хлопьями белёсой пены, на невидимых глазу преградах, намечал размытые обводы последних. Затем, словно чернила на промокашке, на поверхности оцепеневшей накипи проступили бесформенные пятна красок, создав картинку, сродни той, что видит сильно близорукий человек, наблюдая праздничный салют в очках от дальнозоркости.

– Вот так выглядит трафарет сознания, вычленённый из окружающей среды посредством ампутации влияния органов чувств, – продекламировал дракон. – Теперь это наш маячок! – через пару минут, так и не дождавшись внятной реакции ошеломлённого Алекса, предложил, – желаешь увидеть своими глазами?

– После твоих пояснений и собственными глазами? Однозначно хочу!

Дракон пошёл на резкое снижение, проваливаясь в эпицентр туманной мути, мгновеньем позже в том же направлении проследовал и наездник, потерявший упор под пятой точкой. Пройдя сквозь горизонт событий, оба оказались возле яслей, паривших в пустоте параллельным курсом, нет сомнений, именно яслей, но в первоначальном, авторском замысле – палаты для новорождённых. Три стены и потолок, видимые только внутренней поверхностью, снаружи оказались безупречно прозрачны, четвертая, имевшая окно с широким подоконником, запомнившимся Алексу, равно как и пол, отсутствовала. Кроватка, откуда застывшие глаза бездыханного младенца изучали сложно определимую, без знаний триангуляции, точку, висела в воздухе, так как деталям конструкции ниже плоскости матраса и помину нет.

– Что тут происходит? – прошептал Алекс, подтянувшись за рог и наклонившись к самому уху дракона.

– Ничего особого, – прозвучал ответ в привычных децибелах. – Сейчас мы в точке времени, где ей пару часов от рождения.

– Почему именно часов?

– Настаиваешь на желании присутствовать при родах? – съехидничал, – я так и подумал.

– Гоор, не надейся, рассказы слушать твои не стану, о том, как ты превозмогал себя и в первый, и в двадцать четвёртый, ни разу не пропустив, напишешь в мемуарах. Лучше скажи, «точка времени» – это о чём?

– Представь Вавилонскую башню и Марию руководителем стройки, где закладной камень фундамента – точка её рождения, всё, что выше, – жизнь. Строительные леса, вьющиеся спиралью ввысь, – пройденный ею путь, кто-то из рабочих толкает полную тележку, кто-то полупустую, а кто-то и вовсе сорвался вниз. Так вот, мы с тобой не Боги-разрушители, теряющие терпение, мы томограф.