Ипостась

Кьяунгсин оказался маленьким пыльным городком, полным снующих туда-сюда тощих и грязных людей. Практически в каждом лице, в которое заглядывал Райн Тайн, пытаясь выяснить хоть что-нибудь о своих родителях, он видел смерть. Люди еще двигались, они ходили и работали, получали небольшой шлепок рисовой каши, который выдавали дважды в день, но все они уже были мертвы. Урановая пыль съедала их изнутри, высасывала все соки. Они все были мертвы с того самого дня, как перед домом каждого из них остановился мобиль вербовщиков, привезший их сюда.

Райн Тайн узнал, что никто не держит этих людей здесь. Их не охраняли. Никаких надсмотрщиков. Добровольный ударный труд на благо родины. Именно так и было написано на плакатах с побитым оспинами лицом генерала Ру Балая. Генерал смотрел с плакатов строго, словно в следующую секунду намеревался дать команду идти в атаку. «Если ты за сильную Родину – значит, ты с генералом Ру Балаем!» – прочитал Райн Тайн строгую, словно лицо на плакате, надпись. Читал Райн с трудом, но он ходил в начальную школу и основам грамотности был обучен.

Поговорив с людьми, Райн кое-что узнал. В Кьяунгсине царил голод. Неурожай следовал за неурожаем, каждый год приводя местное сельское хозяйство во все более плачевное состояние. Правительство помогало, чем могло, были введены бесплатные пайки в виде двух горсточек риса в день на каждого. Многие были счастливы, что могут получить хотя бы это. Некоторые говорили о пайке мало и с осторожностью, как будто опасались, что пацан, стоящий перед ними, собирается передать их слова кому-то еще. Кто знает, возможно, так оно и было здесь, в Кьяунгсине.

Тогда, почти тридцать лет назад, Райн Тайн многого не понимал. Еще больше он и не пытался понять, он был еще слишком молод, чтобы обращать внимание на подобные вещи. Тогда, но не теперь.

Правительство генерала Ру Балая запрещало фермерам выращивать то, что они считали нужным. Крестьянам предписывалось сажать только определенные культуры и только в определенное время. Большую часть урожая они должны были сдавать государству, а остатки... Остатков почти не оставалось, прокормить крестьяне не могли даже самих себя. Так что даже о мизерных доходах фермеры могли вообще забыть. Без денег нет техники, нет удобрений, нет воды, за которую во многих местах приходилось платить государственным ирригационным компаниям. Сельское хозяйство развалилось, скатившись к масштабу крохотных личных огородов и грядок, на которых худо-бедно люди выращивали что-то съестное.

Ру Балай был тираном и сволочью. Но он был мудрым человеком. В нищей, ничего не имеющей стране, лишенной даже доступной почти повсеместно сети, он смог наладить добычу полезных ископаемых на рудниках, которыми не интересовалась «Всемирная рудная компания» по причине отсутствия рентабельности их разработки. Генерал сделал добычу не только рентабельной, но и прибыльной, пустив деньги в развитие крупных городов и портов. Конечно, он не забыл положить львиную долю и в собственный карман, но это уже детали.

Продукция фермеров никого не интересовала на внешнем рынке – в мире давно уже стали доступны пищевые фабрикаторы, и торговля продовольствием превратилась из высокооборотного процесса, занимающего больше половины всего внешнего продукта Мьянмы, в убыточную отрасль. На мировой арене продажа еды – натуральной пищи, выращенной на земле, – стала элитным бизнесом, в который нищую и никому не известную страну никто бы не пустил.

А вот уран и рубины шли на мировых биржах хорошо. За них давали отличную цену и с удовольствием.

Вопрос был в другом. О цене, в которую обошлись эти «перспективные» разработки населению Мьянмы, Райн Тайн узнал много позже. Но увидел, чем приходится платить, он уже тогда, в годы рано наступившей юности.

Родителей Райн нашел на шестой день пребывания в Кьяунгсине. Есть хотелось страшно – бесплатный рис полагался только тем, кто работал на рудниках. Голод изводил настолько, что Райн всерьез задумывался пойти наняться на работу в шахту. Его бы не взяли – стать шахтерами могли только те, кому исполнилось шестнадцать. Возможно, недостаток лет спас тогда будущего президента – не исключено, будь он уверен, что попадет на шахту, отправился бы на вербовочный пункт.

Отец с матерью жили в поселке, располагавшемся в нескольких километрах от черты города. Там не было домов, поселок состоял из нескольких больших общих бараков, в которых одновременно жило около сотни человек. Им было все равно, этим людям, переставшим понимать, когда наступает день, а когда на радиоактивную гору, которая стала их домом, опускается ночь. Они знали только шахту, где приходилось орудовать отбойными молотками, а иногда и обычными кирками, и пункт выдачи бесплатного риса. Больше ничего в мире для них не существовало.

Райн Тайн увидел родителей, когда они шли с дневной смены. Обратно в барак.