Ипсилон. Грань, за которой ты

— Алекс, ты не в себе! И обязательно пожалеешь обо всем, что наговорил сегодня. Вот увидишь! — надеясь воззвать к здравому смыслу, заглянула в глаза обидчика, но прочитала в них лишь злую решимость, которая взбудоражила и без того дрожащую от страха душу.

Я четко осознала, все сказанное сейчас — это пустое сотрясение воздуха. Совершенно бесполезное!

Он смотрел на меня, как на добычу. Маска милого симпатичного мальчика спала, выпустив наружу внутреннего демона. Губы искривились в улыбке, приоткрывая оскаленные белые зубы. Красивые глаза разительно изменились, став будто стеклянными, явно под действием дурманящего средства. Зрачки неестественно расширились, а голубые радужки потеряли былую яркость обесцветившись. Пристальный взгляд, устремленный на меня, заставил ощутить приступ ужаса.

— Завтра? Плевать я хотел на то, что будет утром! Главное… — заметив осуждающее выражение на моем лице, продолжил. — Да, покурил немного… Травки! Но это не дает тебе права думать, Азарова, что со мной что-то не так, — и словно в опровержение у него вырвался глупый смешок, но тут же затих, потому как одна рука отцепилась наконец-то от моего плеча и накрыла указательным пальцем рот. — Тсс… А, может, сама попробуешь? Это здорово расслабляет!

— Чокнутый! — прошипела я, и в очередной раз воспользовавшись моментом, совершила попытку освободиться.

Резко развернулась, выкрутившись из ослабшей хватки, и с силой, на которую только была способна, толкнула подонка в грудь. Бросилась бежать, но стремительный рывок завершился падением. Этот гад успел среагировать и поставить подножку. Я, конечно же, запнулась и растянулась на асфальте, ощутимо приложившись всем корпусом. Пока летела по шершавой поверхности дороги, ободрала руки в кровь, которые сразу же принялись гореть саднящей болью.

— Нет! Это ты сошла с ума, пытаясь сбежать! Достаточно одного раза! Второго… Я тебе обещаю! Не будет! — он присел рядом на корточки, наслаждаясь моими жалобными всхлипами.

— Чего ты от меня хочешь? Больной ублюдок! — зло выкрикнула не сдержавшись. Хоть и чувствовала, что зря это делаю.

Глупо! Потому что за оскорбление мигом схлопотала оплеуху. Цепкие руки резко дернули меня за шкирку, намерившись поднять на ноги, даже блузка не выдержала, затрещав по швам.

Оказавшись в вертикальном положении, сразу, "не отходя от кассы", начала лупить обидчика кулаками в грудь по лицу, разъярившись до предела. Но сопротивление было мгновенно сломлено.

И откуда у обкурка столько ловкости и прыти?

Он без особого труда пленил меня снова. Сгреб в охапку жадными ручищами, которые начали бессовестно гулять по всему моему телу. Внутри поднялась волна отвращения и безумного страха.

Поняв, дело плохо и без посторонней помощи вряд ли удастся выйти из этой ситуации целой и невредимой, набрала в легкие как можно больше воздуха и закричала, что есть мочи. Но блондин тоже не растерялся и, недолго думая, намотал мои волосы на широкую ладонь и потянул с такой силой, что крик сам собой затих, уступив место хлынувшим из глаз слезам.

— Будь уверен. Завтра об этом узнает каждый и твоя семья и сестра, в том числе! — едва слышно прошептала, дрожащим голосом.

— Тебе никто не поверит, — нисколько не смутился наглый тип. — Домой ты ушла одна. К тому же через окно дамской комнаты кинотеатра, — подавился смешком. — Мало ли кого могла встретить по пути в таком-то неадекватном состоянии. А я с друзьями в клуб свалил. У меня свидетели, — самодовольно констатировал парень. — Так что, Азарова, считай, бурная ночка тебе обеспечена.

— Ненавижу тебя! — выдохнула с нескрываемым отчаянием.

— А мне плевать! — ублюдок нечеловеческой хваткой вжал мое тело в свое и хищно впился в губы.

Неужели в творившемся безумии есть хоть малейшая доля правды? Не верю! Все это происходит не со мной! Даю сто процентов, что я сплю или все еще сижу в кинозале, наблюдая за сценой в дешевой мелодрамы, плавно переходящей в триллер. Но ощутив мерзкий привкус слюнявого поцелуя, поняла, что мнимый кошмар обернулся пугающей реальностью, пробуждающей брезгливую дрожь во всем организме.

Начала яростное сопротивление. Пальцы, сжатые в кулаки, пытались отстранить наглеца, корпус извивался, стараясь выкрутиться. Но, похоже, каждое поступательное движение с моей стороны лишь подзадоривало парня, и немыслимым образом увеличивало силы, подталкивая к последующему истязанию беззащитного тела. Каждый мой бурный порыв оказывался бессмысленным и бесполезным.

Совсем обессилев от неравной борьбы, мне пришлось сдаться на милость подлеца, который этим не преминул воспользоваться. Его объятия стали более жесткими, а лобызания грубыми.