Ипсилон. Грань, за которой ты

Медленно и очень аккуратно, словно боясь разбудить, легла рядом с ней на кровать, обняла тонкую фигуру за плечи, стремясь согреть ее силой своей дочерней любви. И мне почудилось на мгновение, что ее тело действительно перестало сжиматься от озноба, благодарно расслабившись в моих объятиях. В порыве прилива нежности, я начала гладить ее волосы, рисовать пальчиками ее черты, чтобы запомнить каждую линию профиля и анфас.

— Я люблю тебя, — произнесла дрожащим голосом, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

Она пошевелилась, и словно услышав меня, ответила:

— И я тебя, родная, — грустная неосознанная улыбка скользнула по губам и она непроизвольно перекатилась на другой бок, отворачиваясь к стенке.

В моем сердце разверзлась огромная дыра печали, смешенной с душевной болью, которая начала затягивать меня в бездонную пропасть, топя в пучине с головой. Я не хотела плакать и терять драгоценные минуты, отведенные на встречу, но подавленное состояние уже завладело моей сущностью, вынуждая выпустить наружу те эмоции, что давили и рвали меня изнутри.

Глаза предсказуемо заволокло пеленой, наполняя их хрусталиками.

Я ожидала, что сейчас почувствую влагу на своих щеках, но нет. Провела ладонью по сомкнутым векам, стремясь ощутить хоть один незначительный признак слез, но вместо этого стряхнула с ресниц твердые сверкающие частицы, роняя их на цветастую наволочку.

И это оказалось последним, что я увидела в привычной реальности: блестящие стекляшки, рассыпанные на подушке рядом со спящей мамой. А дальше…

Меня окутал густой вязкий непроглядный туман. Белый покров затянул собой все вокруг, заставляя блуждать в поднимающихся кверху клубах дымки.

Сущностью завладел дикий первородный страх. Словно я вернулась в недавний ночной кошмар, который, по неведомой причине, снова заставляет испытывать ужас от полной неизвестности и беспомощности. Правда, теперь никто не преследует меня и не угрожает расправой. Но этот факт оказался слишком мизерным доводом для взбудораженного сознания.

Следуя за знакомыми ощущениями, как и тогда сорвалась с места и помчалась, все глубже утопая и теряясь в пелене. Неслась сквозь дымчатые образования, упорно пытаясь раздвинуть завесу резкими взмахами рук, но лишь создавала потоки воздуха, взвивающие косматые вихры. Эти бесконечные блуждания в пустоте то срывались с ходьбы на бег, то с полета на парение, пока не обратились бездвижием, выбившим из колеи окончательно.

До чего же я устала бороться с туманом, своим неуправляемым организмом, внутренним настроем, который ухудшался с каждой секундой и в результате вылился обыкновенными слезами. И как ни старалась, но больше не смогла тихо всхлипывать, беззвучно роняя скудные капли. Вся скорбь и отчаяние моментально вырвались наружу с мощным потоком под протяжный вой.

— Что случилось? — возникший из ниоткуда, пропитанный хрипотцой голос заставил вздрогнуть от неожиданности и прервать истерику. — Ты плачешь? — следующий вопрос напрашивался на однозначный протест.

— Вовсе нет! — возразила, непроизвольно всхлипнув, противореча своим словам. Хотя на самом деле, зрение уже прояснилось, влага необъяснимым образом испарилась, оставляя лишь горечь на губах.

Устремила взгляд вперед, чувствуя, как мелкие мурашки побежали врассыпную по всему телу. И до последнего не могла понять своей реакции, пока не воззрилась на говорившего.

Внезапно появившийся субъект был мне знаком. И почему я нисколько не удивлена, что среди марева нашла именно того незнакомца, который стал постоянным участником моих навязчивых сновидений? Но только в действительности он не был кошмаром, а скорее, наоборот — желанной реальностью. И вот воплощение мечты стоит передо мной! Растрепанный, взъерошенный, неаккуратный, но при этом всем — неотразимый!

Рубашка, изрядно помятая и расстегнутая наполовину, предоставляла к осмотру красивый рельеф груди, что я невольно залюбовалась открытым участком тела, постепенно краснея, но не в состоянии отвести глаз. Светлые слаксы, пестрящие заминами, обтягивали длинные складные ноги. Обуви, как ни странно, вообще, не было. Его босые ступни уверенно стояли на клубящейся поверхности, словно он был завсегдатаем этого туманного мира.

Вздернула подбородок выше, устремляя внимательный взгляд на привлекательное лицо, но чересчур скомканное. Словно мужчина только-только оторвал голову от подушки. Через всю правую щеку пролегла отмятая полоса. И отчего-то сразу возникло воспоминание о Дмитрии. Хотя между ними не было ничего общего. Один — блондин, другой с темно-каштановой шевелюрой и выгоревшими концами. Цвет радужек тоже отличается. Небесно-голубые против дымчато-серых. Улыбка проводника добрая и располагающая, а у незнакомца слишком завораживающая и вызывающая неоднозначные ощущения. Глядя на нее, в воспаленном разуме сразу начинают роиться непристойные думы: " Каково это — ощутить прикосновение его губ?"

— О боже, боже! — замотала головой, стараясь выкинуть из нее взбалмошные неподобающие желания. Вдруг и он один из умельцев читать чужие мысли?

— Эй! Что еще? — окликнул насторожившийся мужчина.