Иранская сказочная энциклопедия

И малика приказала подать вино и жареную птицу, и за трапезой она стала расспрашивать шахзаде:

— О прекрасноликий, скажи мне, пожалуйста, в каком саду ты взращен? Откуда явился ты сюда? Какого ты рода и племени?

И шахзаде с радостью поведал ей все о себе. Малика же, выслушав его, сказала:

— Прочитав твое письмо, я поклялась, что не променяю тебя на все богатства мира.

И они в радости и веселье провели остаток ночи, а утром с великим сожалением расстались.

Шахзаде вернулся к своим друзьям, и те, узнав о его удаче, порадовались вместе с ним.

Теперь оставим на время их всех и перенесемся к шахзаде Мухаммаду.

В тот самый момент, о котором идет речь, шахзаде Мухаммад беседовал со своим визирем, и когда они, как обычно, заговорили о малике Нушафарин, Мухаммад сказал:

— О визирь, минуло уже три года, как мы прибыли в этот город, но ни разу еще не видел я малику, и никому не ведомо, кому отдаст ее отец в жены, кого из пяти шахзаде выберет он ей в мужья.

— О шахзаде, — отвечал ему верный визирь, — у меня возник один замысел. Если ты соблаговолишь меня выслушать, я готов тебе его изложить.

Получив соизволение шахзаде, визирь продолжал:

— Нам следует переодеться и ночью во что бы то ни стало проникнуть в покои малики, дабы ты мог увидеть ее и рассказать ей о своей любви.

Мухаммаду понравился этот замысел, но он опасался, что малика, застав в своих покоях незнакомца, закричит, и позор падет на его голову, и он уже не сможет показаться на глаза не только малике, но и другим шахзаде.

— Нет, — сказал визирь, — она этого не сделает. Ну, а если все-таки произойдет то, чего ты опасаешься, ты должен немедля отрубить ей голову.

Мухаммад согласился и в ту же ночь, переодевшись и захватив с собой меч, отправился во дворец. И в тот самый момент, когда он, одолев дворцовую ограду, крадучись направлялся к покоям малики, она уже приветствовала Султана Ибрагима.

— О любимый мой, — сказала она, — я приготовила для тебя угощение. Сбрось эту дервишскую одежду и облачись в шахское платье.

И она протянула ему узел с одеждой. Султан Ибрагим же исполнил ее волю и облачился в богатое шахское платье.

После трапезы малика взяла Ибрагима за руку и повела в огромный зал, где их ожидало множество людей, среди коих находились певцы и танцоры. Шахзаде встревожился. Неужели все эти люди знают его тайну? Что он им ответит, если его спросят, кто он такой и как сюда попал?

В какой-то момент он даже хотел убежать, но малика удержала его за руку, препроводила Султана Ибрагима на почетное место, и все, кто был в зале, приветствовали их. Шахзаде по-прежнему пребывал в смущении и недоумевал по поводу оказанного ему почета, малика же тем временем подала знак виночерпию, чтобы он наполнил чаши вином.

Виночерпий наполнил первую чашу и подал ее малике, но малика в знак особого почтения передала ее шахзаде. Султан Ибрагим выпил залпом всю чашу до дна.

А в это самое время Мухаммад, блуждавший по дворцу в поисках покоев малики, услышал звуки музыки и решил полюбопытствовать, откуда они исходят. Вскоре он увидел ярко освещенный и богато убранный зал, а в зале том — великое множество гостей. Он пробрался на балкон и, притаившись там в темноте, стал наблюдать за тем, что происходило в зале. Тут-то он и увидел, что в противоположном конце зала на почетном месте восседают малика и какой-то юноша в пышных шахских одеждах и что время от времени они обнимают и целуют друг друга. Увидев это, Мухаммад впал в гнев и отчаяние и так укусил себе палец, что из него пошла кровь. Он готов уже был выхватить меч и броситься с ним на соперника. Однако смирил свой гнев, разгадав храбрый характер юноши, сидящего возле малики. И все-таки подумал, что не будет лишним выяснить, кто сей юноша и откуда он появился. Тем временем неподалеку от него проходила одна из прислужниц малики, и Мухаммад, осторожно окликнув ее, спросил:

— Кто этот юноша?

Прислужница же решила, что вопрос исходит от кого-нибудь из приближенных малики, а потому нет надобности таиться. И она чистосердечно ответила:

— Этот юноша — шахзаде Султан Ибрагим, сын Адилшаха, правителя страны Чин. Вот уже несколько дней он неразлучен с маликой.

Услышав все это, Мухаммад пришел в еще большую ярость. Одержимый ревностью и завистью, он стал измышлять, как бы вывести влюбленных на чистую воду, и, озабоченный, отправился восвояси. Разбудив своего визиря, он рассказал ему все, как есть, и тогда визирь, выслушав рассказ своего повелителя, погрузился в тягостное раздумье.

— Чем так печалиться, — воскликнул Мухаммад, — лучше попытаться отыскать какой-нибудь выход. Пока жив этот шахзаде, малика не выйдет замуж ни за кого другого.

— О шахзаде, — рассудительно начал визирь, — если ты вздумаешь очернить малику в глазах ее отца, он ни за что тебе не поверит, а может быть, наоборот, даже и разгневается на тебя. И тогда ты уже никогда не сможешь увидеть малику.

— Так что же нам делать? — в отчаянии воскликнул шахзаде Мухаммад. — Прошу тебя, придумай что-нибудь!

И визирь продолжал: