Иресиона. Аттические сказки

– Каждый год блаженный герой получает от нас козу.

– Правду она говорит? – опять спросила царица.

Но ответа этот раз не последовало.

– Так как никто не подтверждает справедливости твоего показания, то согласна ли ты сама подтвердить его клятвой?

– Согласна, – ответила Необула, подумав.

– Повтори же твои слова и в заключение, касаясь головки твоего ребенка, скажи: в этом клянусь.

Необула исполнила требуемое.

– И хорошо, дочь моя. Велика сила героев: она – вторая после силы бессмертных богов. Итак, сыну Агнона и Необулы присуждается венок Каллигении; но как его звать, нашего маленького победителя?

– Царица, – сказала Необула, краснея от радости: – Агнон приказал мне в случае победы тебя попросить дать имя младенцу.

– Меня? – спросила Праксифея. – Но почему не хотите вы дать ему имя его деда? Отца Агнона, помнится, звали Архедемом?

– Нельзя; Архедемом зовут старшего сына Агнона от его первой жены Еврилиты.

– Ты права, я забыла. Тогда дадим ему имя его победы; глашатайша, возгласи: венчается Каллиген, сын Агнона и Необулы.

Глашатайша исполнила ее приказание.

– Гражданки, – прибавила Праксифея, обращаясь к толпе. – Венчается один, но заслуживших много. Всех, чьи младенцы получили хоть один листик, я приглашаю сегодня ко мне на ужин, во дворец Эрехфея.

II

Хутор Агнона находился на том месте извилистого Саровского побережья Аттики, где гора Гиметт, спускаясь все ниже и ниже, под конец низвергается в море, образуя далеко выдвинутый мыс Зостер. И здесь она, впрочем, как бы не хочет прекратить своего существования и, погрузившись, опять выплывает на поверхность в виде круглого, щитообразного пустынного островка Фабриды. Дорога из Афин вела, впрочем, не вдоль побережья, а в обход Гиметта и по восточному его склону. По ней и отправилась после угощения у царицы Необула с соседками и рабынями на двух запряженных мулами двуколках. Соседки покинули ее, не доезжая моря: одна с няней и ребенком подъехала она к хутору, где ее ждали Агнон с Архедемом. Уже издали махала она полученным от царицы венком; когда двуколка остановилась, она протянула ребенка мужу.

– Ну, Каллиген, – сказала она значительно, – приветствуй отца.

С ласковой улыбкой принял Агнон сынка.

– Будет достоин старшего брата, – сказал он. – Архедем ведь тоже в свое время получил венок Каллигении.

Необула сдвинула брови; напоминание ей, видимо, было неприятно. Агнон заметил ее неудовольствие и, чтобы задобрить ее, сказал ей:

– А мы в твое отсутствие тебе тоже приготовили радость: с божией милостью, новая хозяйка, войди в наш новый дом!

– Не хочу.

Агнон оторопел.

– То есть как же не хочешь? Не ты ли все время бранила нашу старую лачугу и дождаться не могла переезда в новый дом?

– Не хочу потому, что он не готов.

– Чего же в нем недостает?

Необула с детским смехом бросилась на шею мужу.

– Милый мой, ты еще не все знаешь. Я была гостьей царицы. Те, – указала она рукой на деревню, где жили соседки, – те нет, но я была. Ах, милый, ты не представишь себе, что это за красота. Двор окружен колоннадой. Посредине два высоких столба: это вход в царицыну хорому. Вот я и решила, что и у нас должен быть такой же вход.

– Что ты, опомнись! Нам ли с царицей тягаться?

– И совсем не надо тягаться: только два столба мне поставь и над ними красивый фриз с триглифами и фронтон; вот и все. И это ты легко можешь пристроить к тому, что уже есть.

– Очень легко, как же! Откуда я тебе возьму два таких огромных дерева?

– А вот!

Она показала ему рукой на две сосны, высоко вздымавшие свои головы среди вязов и чинар соседней рощи. Но лицо Агнона приняло очень серьезное выражение.

– Ты забываешь, моя пичужка, что это – роща Анагира.

– Не забываю, а отлично помню.

– Послушай, моя баловница, брось свои прихоти; дело важнее, чем ты думаешь. – Он опустил глаза и после паузы, с легкой дрожью в голосе, продолжал: – Ты помнишь, как умерла моя первая жена Еврилита?

– Помню: упала в колодец и утонула.

– Вот то-то и есть, что не упала.

Необула отпрянула в ужасе:

– Что это значит?

– Колодец был вырыт мною в участке заповедного луга Анагира, врезавшемся клином в мою землю. Я думал, что имею право это сделать, так как все, приходящие поклониться герою, ко мне обращаются за водой…

– Ну?

– Когда колодец был готов, я послал к нему Еврилиту, чтобы принесла воды поливать огород. Время было вечернее. Пошла старушка и вскоре бегом вернулась обратно – как теперь вижу ее широко раскрытые глаза. «Нагнулась, говорит, чтобы снять ведро с ворота – вдруг из глубины высовываются какие-то длинные белые руки и хватают меня за шею».

– Могучая Геката!

– Я прикрикнул на нее, чтобы она бросила свои бредни, и вторично послал ее за водой. Она пошла нехотя – и не вернулась. Она всегда очень покорна была и меня боялась больше, чем Анагира.

Необула многозначительно тряхнула головой.

– После этого я уже не мог приносить Анагиру прежних жертв и возлияний; между нами точно война была. И надеялся я, что он освободит меня от своего соседства и пойдет в другое место.

– Правильно!