Эразин в той местности долгое время течет между двумя рядами холмов к северо-востоку; потом, достигнув равнины, резко поворачивает на юго-восток, образуя Марафонское болото, то зловещее болото, в котором спустя много веков сгинет персидское войско. Оттуда видна уже голубая бездна моря, и все чаще встречаются тут знаменитые заросли камыша, так называемого
Дошедши до излучины реки, Икарий остановился. Может быть, направиться в Марафон? Таким было его первоначальное намерение, но под наплывом вчерашних воспоминаний он решил дар свой прежде всего преподнести родному городу его жены – Птелею, где не был ни разу после ее смерти. Покинув долину Эразина, он двинулся на северо-восток.
Вскоре дошел он до пригорка с вязовой рощей, которая дала имя городу: Птелей значит Вязовник. Помнил он эту рощу прекрасно – именно там он впервые увидел свою будущую жену в хороводе Артемиды. Роща осталась такой же; но… Что это? Или ему послышалось? И хоровод тот самый: звуки флейты, девичий смех, песни. Он оставил осла под охраной Меры и потихоньку, прячась за уступами холма, подкрался к роще.
Там действительно пели и плясали девушки. Они то делились на два полухория, то соединяли голоса, то каждая пела по отдельности. Видимо, торжественная часть богослужения уже закончилась, теперь молодые почитательницы Артемиды просто забавлялись. Укрывшись за стволом дерева, Икарий мог отчетливо слышать песнь одного из полухорий:
Тут второе полухорие дало знать о себе:
После полухория вразнобой зазвучали отдельные голоса:
Наконец, соединившись в общий ладный хор, они благочестиво вознесли руки к небесам и запели:
Икарий в немом восторге дослушал песнь до конца: ему казалось, что он помолодел на двадцать лет. Когда умолкли последние голоса, он вышел из-за дерева, за которым скрывался, и громко произнес:
– Красавицы, а кто из вас мне подскажет дорогу до птелейской лесхи? Спешу туда по делу всенародной важности.
Девушки испуганно взвизгнули, но быстро успокоились при виде почтенного крестьянина с сединой в волосах и бороде, учтиво им улыбающегося. Филомела, которая, как дочь демарха, считалась главной в этой компании, отважилась даже на укоризненное замечание:
– А разве прилично гостю, нарушая эллинский обычай, подсматривать за служительницами Артемиды и подслушивать, как они поют?
– Пусть лишит меня своей благосклонности могучая дочь Зевса, если я сделал это умышленно! Нет, мои красавицы, я невольно загляделся на вас: у меня у самого дочка вашего возраста, и я все время думал о том, как хорошо было бы ей петь и плясать вместе с вами.
Филомела сразу сменила гнев на милость:
– И мы будем рады ей, гость, если она так же учтива, как ты.
– А скажите мне, девушки, по какому случаю совершаете вы эти божественные обряды?
Теперь Антианира, предводительница второго полухория, решив, что их старшая уже достаточно себя проявила, вмешалась в разговор:
– Ну как же, гость? Разве ты не знаешь, что в этом году через четыре месяца нас ждет праздник Артемиды Бравронской? Все города Аттики посылают в Браврон своих девушек, чтобы там они стали святыми «медведицами» здешней богини и получили от нее благословение на замужество. Так что и мы не хотим оказаться последними.