Ирийские хроники. Заговорённый

Олден нахмурился - нет, так дела не пойдут... Да и вообще - если у Вела будет новое имя, то почему таким же не быть и лицу?.. Из эмпата получится очень даже неплохой лендовец - в этом случае работы предстоит гораздо больше, но в своём мастерстве Олден не сомневался. Ему было по силам сделать так, чтобы ни одна живая душа в будущем не заподозрила то, что внешность Вела была когда-то изменена ... Конечно, гораздо легче не возиться с ножом и травами, а просто накинуть мару, но любой, достаточно сведующий в своём ремесле колдун сможет заглянуть под магическую личину , одетую на шрамы Вела, а то и вовсе её разрушить ... А вот изменённые с помощью ножа черты действительно станут лицом эмпата, которое он будет носить до самой смерти! Впрочем ,немного ускоряющей заживление ран и разглаживающей рубцы магии не помешает, а ещё горбун решил дополнить свою работу одним маленьким заклинанием - последние штрихи к новым чертам Вела добавит его же душа и в таком случае если эмпату что-то не понравится, то пусть он пеняет на себя...

Довольный своей придумкой Олден ещё быстрее зашагал по едва видимой тропе, но почти дойдя до землянки Мегрена остановился, и , упрямо тряхнув головой, направился в сторону менгиров: этот день он потратил ,прикидывая , что будет с эмпатом после испытаний, но ни разу не подумал о том, что для самого Вела будущего не существует, а есть лишь растянувшееся на бесконечные часы "сейчас".. Конечно же, эмпат-лаконец не бедолага Ситен: одинокий и искалеченный, вдосталь хлебнувший горя и несправедливости, он, несмотря на царящий в душе разлад, всё таки не изменил своей природе, сохранив в своём сердце искры того, что было заложено в него изначально... И именно эти свойства натуры Вела, которые горбун вслух именовал не иначе, как глупостью и ребячеством, на самом деле затронули в душе Олдена такие потаённые струны,о которых тот и сам не подозревал... Своих предведущих учеников горбун подбирал по уму - тщательно взвешивал их таланты и слабости , старательно обучал и готовил к испытаниям, но при этом относился к ним с прохладцой и никогда не переживал за них так, как за бродягу- эмпата ... Ледяной порыв ветра хлеснул сотника по лицу , но он лишь мотнул головой и продролжил свой путь , с горечью подумав о том, что как его, так и Мегренова мудрость не стоят даже одного пера из хвоста Корви - вещей птице нет дела до людских установлений и в этом была , есть и будет её бесконечная правота...

Дойдя до капища, Олден снял с себя плащ и , расстелив его подле крайнего, означающего границу святилища , менгира , встал коленями на тёмную ткань ,застыв в сосредоточенной неподвижности. Сотник не нарушил правил испытания и не переступил тонкую грань, разделявшую поляну, но он сделал то, чего не предусматривали древние традиции - обострив все свои чувства до крайности он уловил под почти непроницаемой толщей камней слабое и прерывистое сердцебиение эмпата - силы Вела были уже на исходе, а ведь ему предстояло выдержать ещё целую ночь... Сотник глубоко вздохнул и прикрыл глаза - следующие часы он проведёт здесь, и ни холод, ни сам Седобородый не заставят сдвинуться его с места : он будет до самого рассвета слушать едва различимый стук сердца эмпата, а если он вдруг оборвётся, то Олден , сдвинув камень, вытянет парня из кромлеха... И плевать, что по этому поводу скажет Мегрен - эту душу ледяные камни Росса не получат! " Держись, парень...- прошептал Олден , хотя и знал, что эмпат не может его услышать- Держись..."

В этот раз не было ни томительного ожидания, ни сковывающего , липкого ужаса : Вел лишь на какое- то мгновенье смежил веки, а когда открыл их , то увидел , что стоит как раз напротив их маленького, чисто выбеленного домика в Лудее , а заросли смородины и колючего крыжовника , в которых он когда -то прятался с головой, теперь достают ему лишь до пояса.. Но в остальном сад не изменился - так же тяжело гудели шмели, так же пахли многочисленные цветы...

- Не вертись, Лади, а то будет некрасиво...

Эмпат обернулся на голос и едва не застонал : не более, чем в двух десятках шагов от него, на пёстром одеяле сидели сёстры - Дейра , в белоснежной праздничной рубашке и с белой лентой в волосах, пыталась заплести пушистые волосы Лади в косу из шести прядей, но младшая сестра вертела головой во все стороны и работа Дейры рассыпалась...

- Дейра, а где же Вел с папой? - вдруг спросила Лади и эмпату стало совсем худо , ведь голубые глаза сестры были устремленны прямо на него, но при этом не видели. Конечно , Лади могла и не признать брата из-за шрамов, изменивших его до неузнаваемости, но тогда она хотя бы испугалась, увидев в саду изуродованного незнакомца, а так она просто смотрела сквозь Вела, словно его здесь и не было...