Ирийские хроники. Заговорённый

Но "Молниеносный" ответил горбуну лишь тем, что снова попытался разорвать наложенные на него путы. Олден пару минут наблюдал за тщетными попытками лендовца сбросить с себя заклятье, а затем ударил умирающего рукоятью кинжала в висок. Глаза оглушённого лендовца закрылись , голова бессильно запрокинулась назад, а горбун ещё раз всмотревшись в черты своего врага, бывшего к тому же ещё и его сверстником, болезненно скривился. Нечто, напоминающие змею сжимало шею "Молниеносного" , а излучения этого существа плотно переплелись с аурой самого лендовца... Олден расстегнул пряжки нагрудника и, сняв броню, с силой рванул ворот куртки умирающего. Шею "Молниеносного" охватывал рабский ошейник - золотое, наглухо спаяное кольцо было сплошь покрыто искусно выгравированными формулами , а в его центре была вытравлена большая печать Ленда ... Олден осторожно коснулся затянутой в перчатку рукой вытравленных формул, старательно вчитываясь в сложно сплетённые заклинания, а затем, уловив их смысл, невесело усмехнулся - лендовец был природным колдуном, но не очень сильным . Ошейник Владыки служил не только для обозначеия рабского положения "Молниеносного", но и удваивал, а то и утраивал его силы. Конечно же, воин со временем мог получить свободу, выкупить свою волю у Владыки, но свобода означала бы и лишение большей части магической силы, а это для лендовца было равносильно смерти... Олден задумчиво посмотрел на "Молниеносного" - первоначально он хотел скормить вражеского колдуна пауку, но теперь, разгадав тайну его силы, не испытывал особого желания воплощать первоначальный план в жизнь. И причиной тому было не то, что аркоской твари досталось бы не так уж много сил, а просто не хотелось ему бить лежачего и мучить лишний раз того, кто всю свою жизнь был заложником своих же способностей... Сотник помедлил ещё немного, а затем нанёс кинжалом один точный и выверенный удар - "Молниеносный" лишь слабо вздрогнул и тут же замер - теперь уже навсегда. В тот же миг кольцо с тихим щелчком разомкнулось - разлом неожиданно обозначился в том месте, где была печать Ленда. Олден осторожно снял ошейник с бездыханного "Молниеносного", а увидев , какой след остался у того от кольца, стиснул зубы - ошейник на лендовца одели лет в девять-десять, если не раньше... Ошейник-змея покорно замер в руке горбуна - подчинить себе жаждущий вновь оказаться на живом человеке артефакт ничего не стоило, но Олден, крепко сжав в пальцах прохладный металл, начал читать заклинание расщепления... Металл ожил - он разогрелся, а потом начал извиваться в пальцах горбуна, точно и впрямь был гадюкой, но Олден, мрачно усмехнувшись, продолжил творить своё колдовство, которое приносило ему какое-то странное удовольствие... Золотая змея отчаянно извивалась в его руках и даже, кажется, шипела, но потом вдруг разом обмякла, рассыпавшись золотым прахом... Олден встал с колен и гадливо стряхнул с перчатки последние золотые крупинки - завтра можно будет возвращаться к основным войскам. Интерестно, что скажет на его возвращение Дорит...

Но дядя ему ничего не сказал - он вообще не мог говорить: окровавленный, кое как перевязанный, он был без сознания, а остатки его отряда чуть не приняли выживших ратников Олдена за привидения... Как-то само собой получилось, что бразды правления попали именно в руки горбуна - никто даже не пробовал оспаривать его право на командование, а он, пытаясь навести порядок в делах и головах потерпевших поражение "Карающих" , даже не думал о том, что наступает время его взлёта, его звёздный час... Между тем изрядно поднаторевший в интригах "Крыса" уже писал очередное донесение, которое вколачивало крепкий гвоздь в гроб воинской карьеры Дорита...

Расставание с выходящим в отставку дядей оставило в душе горбуна мерзкий осадок , и теперь новоиспечённый тысячник , уже успевший стать законченным циником , ничего не мог с этим поделать. Да, воспитавший и научивший его воинскому ремеслу Дорит, герой его детства, на проверку оказался предателем и мразью, но глядя на то, как дядя, ссутулив плечи, покидает плац перед казармами, Олден ощутил странное сожаление ... Он старался не думать о Дорите, заполняя свои дни делами, а ночи - продажными девочками, но дядя напомнил о себе сам...

Опасность горбун почувствовал даже раньше, чем аркоская тварь шевельнулась в сброшенной им одежде, предупреждая своего хозяина : новая девочка только коснулась дверной ручки , а Олден уже знал, что грядущее свидание принесёт ему щекочущий нервы риск и игру со Смертью... Ну, а когда девушка замерла у порога , по кошачьи настороженно осматриваясь, горбун убедился, что не ошибся в своих предположениях. В этом весёлом доме он бывал регулярно и знал всех обитающих здесь под крылом мамы продажных девочек , а эту увидел впервые. Да и не она должна была прийти, а светлокосая Лисса - он так и сказал ублажавшей его до этого Миле... Олден потянулся на кровати , хруснув суставами , и небрежно спросил:

- Где Лисса?