Ирина Хонда. Мы с Витей опытные гонщики

Оказалось – отдельная квартира. С порога удивили чистота и порядок, как в операционной. На полу – домотканые коврики в странном деревенско-этническом стиле. На стенах – игрушки-марионетки на длинных нитях. Никогда раньше не видела такого количества предметов: везде, где можно было висеть, что-то висело, где стоять – стояло. На подоконнике выстроились по росту старинные утюги. В антикварном шкафу красного дерева диски Коэна соседствовали с песнями Окуджавы. Но несмотря на порядок, это была мужская берлога, женщиной здесь не пахло. Ни одна дама в здравом уме и твердой памяти не смогла бы создать такого невероятного интерьера. Это был музей собственного производства.

Нас ждал накрытый стол со свечами, салфетками и изысканными серебряными интерьерными штучками. Проскурин сам приготовил вкуснейший ужин. Он кокетничал, пытался понравиться и был немного старомоден. Что ж, понятное дело, мне было тридцать восемь лет, а ему – пятьдесят семь.

Первое время он часто рассказывал о своих бывших женщинах, женах. До сих пор не покидает чувство, что я для него была дружбаном, с которым можно делиться своими победами у дам. Он способен говорить о них часами, днями, неделями. Садится на любимый стул в виде трона с высокой спинкой и давай вспоминать. Выкладывает все подробности: как познакомился, ухаживал, как сорвал съемки ради того, чтобы отвезти в Ленинград охапку гвоздик. С началом очередного романа у Виктора Алексеевича происходит сумасшедший всплеск гормонов, толкающий на безрассудные поступки: полеты из Магадана в Воркуту и тому подобное. Как кавалер он бесподобен – пылкий, страстный, с горящим взором.

Чем ближе мы сходились, тем очевиднее становилось: не зря нашли друг друга. «Ты – понт, и я – понт, а вместе это круто!» – говорил Проскурин.

Оба любим покупать шмотки и красиво одеваться. Витя обожает изысканные аксессуары – очки, часы, одних шарфиков в гардеробе не меньше ста. Мы носим итальянскую обувь ручной работы. Отдельное удовольствие ездить по блошиным рынкам в поисках стильных вещичек. Перед выходом в свет часами перебирали наряды.

– Хонда, ты наденешь это!

– Давай сегодня в одинаковых ботинках!

Мы эпатировали, дразнили людей и кайфовали от этого. В ресторанах народный артист кормил меня с руки, как собачку, а я – его, и народ вокруг выдыхал: «Какой кошмар! Смотрите, это же Проскурин!» Или обнимал прилюдно. Дурачились постоянно, и я не чувствовала разницы в возрасте.

Журналисты стремились попасть в дом, снять как живем, но Витя никого не подпускал: «О том, кого люблю, я не рассказываю». Нам казалось, что нас обкрадут, а мы были жадными, ни с кем не хотели делиться своим миром.

Между нами начались близкие отношения, но Проскурин не перестал рассказывать про своих жен.

– Виктор Алексеевич, ты офигел?! – пыталась его образумить.

– А что такого?

Зато мне слова не давал сказать, ревновал и до сих пор ревнует ко всем, даже к столбам. Когда пыталась поделиться с ним воспоминаниями о том, как была замужем за японцем Кадзунори Хонда, сразу багровел: «Ничего не хочу про тебя знать! Неинтересно! Достаточно того, что вижу». С Кадзунори мы познакомились, когда я училась на восточном факультете ЛГУ и подрабатывала переводчицей. Брак был скоропалительным и продлился всего год.

Даже такую короткую историю Проскурин слушать не желал. Я же знаю все про всех его жен. Первая – актриса Ольга Гаврилюк – родила Вите дочку. Он видится с Сашей, у них очень доверительные отношения, но такого, чтобы она приходила к нам в гости в общепринятом смысле этого слова – с посиделками и разговорами, на моей памяти не случалось. Саша приходила несколько раз. Однажды приводила Витиного внука Данилу. Ему сейчас, наверное, лет четырнадцать.

Второй краткосрочный брак у Проскурина был с актрисой Татьяной Дербеневой, которая потом снова вышла замуж и уехала в Данию, третий – со Светланой Колгановой (режиссер Светлана Проскурина. – Ред.) из Петербурга, вместе они прожили двадцать один год.

Эта яркая, красивая женщина познакомилась с Витей, когда он был на взлете актерской карьеры. Светлана работала на «Ленфильме», и не умаляя ее достоинств, скажу, что, наверное, Проскурин подстегнул ее карьеру, дав жене свою фамилию и связи, – он вообще любит помогать и делает это с удовольствием. В то время оба были молоды, Витя играл по тридцать спектаклей в месяц, много снимался, поэтому виделись они со Светланой не так уж часто и в общей сложности прожили, считает муж, не два десятилетия, а гораздо меньше.