Иринкино счастье

– Как у рыжего таракана… – сердито пробормотала девочка и, увидав входившую на балкон бабушку, со всех ног кинулась ей навстречу, уткнулась в ее платье и вдруг громко заплакала.

– Противный, противный… как он смел… – всхлипывала она, полная негодования. – Таракан рыжий, противный, я ненавижу его, противный!!.

– Да что с тобою, кто посмел обидеть мою Иринку? – заволновалась бабушка, крепко прижимая к себе черную головку ребенка. – Кто посмел, уж я его, я ж его!.. – Бабушка обвела недовольным взглядом присутствующих. – Что случилось? – спросила она, обращаясь к Леве. – В чем дело?

Лева казался смущенным и не знал, что сказать.

Он злился и на Кокочку, и на себя. Ему было досадно теперь, что он сразу же не оборвал его, но ведь кто же мог подумать, что Иринка так обидится и так близко примет к сердцу глупую выходку этого болвана.

Кокочка также казался сконфуженным и смущенно покручивал свои рыжие усики.

Скорее всех нашлась Лиза:

– Ах, бабушка, что случилось, да ничего особенного. Не понимаю, как вы можете придавать такое значение капризам этой девчонки. Просто Николай Александрович немного пошутил и хотел поцеловать ее – вот и все, а ваша недотрога, видите ли, обиделась и нашла нужным разреветься! Ее не жалеть, а выбранить следует!

– Может быть, и следует, да только не ее! – сухо ответила бабушка и, обняв девочку, увела ее с балкона к себе в комнату.

– Господа, не будем больше думать об этой глупой истории и поедемте лучше кататься на лодках, – быстро предложила Лиза, желая изменить немного общее настроение. – Смотрите, какой чудный вечер!

Предложение хозяйки было принято с большим воодушевлением, и маленькое общество начало оживленно собираться на прогулку.

– Вы с нами теперь или опять исчезнете, принц-невидимка? – спросила Милочка, кокетливо наклоняясь к Леве.

Она решила на первый раз быть великодушной и простить ему маленький инцидент с ее розою. Не станет же она в самом деле соперничать с какой-нибудь глупенькой девчонкой.

– Неужели опять исчезнете?

– Опять исчезну! – спокойно ответил Лева. – Я должен Ирину отвести домой.

– Ну, это глупости! – вмешалась Лиза. – Это может сделать и Аннушка!

– Нет, я обещал Дарье Михайловне и должен сам отвести ее! Впрочем, вы идите вперед на пристань, господа, я постараюсь нагнать вас! – нарочно хитрил Субботин, чтобы как-нибудь отделаться и отлично понимая, что иначе от него не отстанут.

Лева поднял соломенную шляпу Иринки, которую она оставила на стуле около него, и отправился разыскивать девочку.

Она сидела в столовой и вместе с бабушкой внимательно рассматривала его новые ботанические атласы.

– Мне нужно сказать тебе пару слов! – несколько сухо проговорила Прасковья Андреевна. – Пойдем в мою комнату!

– Вы, разумеется, меня бранить будете? – сейчас же начал Лева, как только они остались одни.

– Да, разумеется! Скажи, пожалуйста, как это могло случиться, чтобы при тебе так обидели ребенка? – с укором проговорила бабушка.

– Ах, вы только не сердитесь, не сердитесь, я и сам на себя злюсь теперь! – искренне сознался Лева. – Но, право же, мне и в голову не могло прийти, что Иринка так странно отнесется к этой глупой шутке Кокочки!

– Иринка очень чуткая и чистая натура, – серьезно проговорила Прасковья Андреевна. – Ее инстинктивно отталкивает и возмущает всякая пошлость, а тебе, как старшему другу и нареченному брату ее, следовало бы ограждать девочку от таких впечатлений. Этот ребенок так трогательно и безоговорочно предан тебе, что, право, заслуживает немного большего к себе внимания!

Юноша молча и почтительно поцеловал руку бабушки, и оба почувствовали, что они поняли друг друга и что между ними снова заключен мир.

Лева пошел провожать Иринку. Девочка уже успела позабыть свои недавние слезы и теперь, следуя за ним по дороге, без умолку болтала.

– Ах какие чудные картинки тебе купила бабушка! – говорила она с восторгом. – И столько цветов там! И такие все красивые! Я таких никогда и не видала еще, верно, не растут у нас. Ты мне должен все прочесть о них, и я еще хочу знать, как они называются! Хорошо?

– Хорошо, хорошо…

Юноша почти не слушал, что она говорила. Он все еще находился под впечатлением последнего разговора с бабушкой и чувствовал свою вину перед девочкой.

Иринка вдруг замолкла и остановилась.

– Лева, ты о чем думаешь? – спросила она неожиданно. – Ты отчего такой?

Большие темные глаза с тревогою устремились на юношу.

– Какой такой?

– Да вот такой… ну, такой скучный, знаешь! – не умея выразиться, пояснила девочка, разводя руками. – Ты может быть, сердишься, Лева?

И она тихонько потянула его за рукав.

– Я сержусь на тебя, Жучок мой, – да за что же, за что? – удивился Лева.

– А вот за то, что я плакала тогда… Ты не любишь, когда я плачу…

Девочка покраснела и опустила ресницы; но вдруг, сразу изменив тон, она заговорила быстро, горячо, с негодованием:

– Ты не сердись, Лева, я не могла, не могла, ах, он такой противный, противный… И потом, как он смел, ведь я не его невеста, не его ведь, правда? Как он смел?..