Ирис

Я увидел его точеную челюсть с пятидневной щетиной, которая была сильно сжатой, его ноздри раздувались, его лицо повернулось влево, прочь от нас.

Я чувствовал, как от него исходит враждебность. Ярость.

Это его беспокоило. Хорошо.

Я хотел побеспокоить этого ублюдка.

На самом деле я хотел причинить ему боль. И я, конечно, надеялся, что он почувствует враждебность, неподдельную ярость, которые исходили от меня.

Я отвернулся от него и посмотрел на обеспокоенную Ирис. Я наклонился и в прямом смысле овладел ее ртом, засунув язык внутрь, лаская ее язык.

Она отстранилась, и мои руки опустились к ее бедрам, скользя вокруг, обхватывая ее попку, пока я овладевал ею.

Ее ладони прижались к моей груди, и она попыталась оттолкнуть меня, хотя и не сильно, как будто ее сердце было против этого.

– Не надо, Дейр. Пожалуйста. Не сейчас. Я позвоню тебе позже.

Я проигнорировал это, снова поцеловал ее, держа затылок, не позволяя ей отступить, пока она не начала отвечать, издав мягкое ворчание и не начала меня целовать.

Я целовал ее подбородок, пока мой рот не оказался у ее уха.

– Не уходи с ним. Пожалуйста. Пойдем со мной.

Губы дрожали, тело дрожало, грудь дрожала вместе с ее глубоким неустойчивым дыханием, она была заключена в моих руках. Я мог бы заключить ее в плен у стены средь бела дня, засранец в «Ягуаре» наблюдал, а полицейский вертится где-то достаточно близко, чтобы арестовать нас, если бы я так сделал.

Я это сделал.

Я наполовину убедил себя, что придумал то, как она мне ответила, но вот оно, доказательство в моих руках, неподдельное для моего обожающего взгляда.

Я поцеловал ее, затаив дыхание, затем вдохнул в нее свое.

– Пойдем со мной, – задыхался я. Это была мольба.

– Я не могу. Я тебе скоро позвоню, ладно?

– Нет. Я тебе не верю. – Мои руки были на ее спине, поглаживали ее, прижимая Ирис ко мне.

– Я приду к тебе, как только смогу. Сегодня вечером, если получится. Обещаю.

– Если ты и обещаешь мне что-то, то пообещай, что не переспишь с этим парнем, кем бы он ни был.

Она застыла, затем глубоко вздохнула. Она приложила губы к моему уху и сказала очень-очень мягко.

– Я люблю тебя, и я приду к тебе. Позже.

Это ошеломило меня, и я отпустил ее.

Она отошла и проскользнула на пассажирское сиденье этого ублюдка, прежде чем я успел ее остановить.

Я наблюдал, как его большая рука двигалась по ее волосам, когда машина тронулась.

Она бросила на меня короткий беспокойный взгляд и исчезла.

После этого я был в адском настроении.

Я попытался последовать за ними, но этот ублюдок ускользнул от меня прежде, чем я добрался до своей машины и выехал из парковки.

Я поездил безрезультатно в поисках Ирис, прежде чем вернулся домой, чтобы дождаться звонка, который, как я был уверен, не последует.

Я был очень подавлен.

На самом деле, меня тошнило от зависти, меня одолело знакомое ощущение того, как мужская рука гладит ее волосы.

Моя, – подумал я. Как он посмел прикоснуться к моему?

И когда я начал думать об этом диком существе как о своем?

И, как ни странно, самая невыносимая мысль из всех осенила меня. Имела ли она ввиду на самом деле то, что любит меня, или это снова очередная игра?

В тот день я отлично тренировался, но я все еще чувствовал себя дерьмом.

Она не звонила.

Она не появилась.

Я не должен был удивляться. В конце концов, она была лгуньей. 

Глава 5

Тернер Торн писал ужасы, искаженное дерьмо с большим количеством секса и крови, но никто не мог поспорить, что секс и кровь были плохо описаны. Он был одним из лучших в своем жанре, жил всего в десяти минутах от меня, и в последнее время он становился одним из моих самых близких друзей и советником.

По правде говоря, я вроде как думал о нем, как о засранце.

Он был грубым, язвительным, высокомерным, с шовинистическими наклонностями и был полностью одержим разговорами о сексе, который, если вернуться в то время, когда я был женат, бывал очень редко и не доставлял особого удовольствия.

Он нашел какой-то дурацкий баланс, когда называл себя социальным отшельником, что означало, что в основном он проводил придворные и частые вечеринки в своем доме, но он практически никогда никуда не ходил.

У него также было совершенно извращенное чувство юмора, которое, опять же, я не ценил, пока не освободился от бремени супруга, в чем не находил ничего веселого и часто злился на себя за то, что смеялся не над тем, что надо.

Не помогло и то, что Тэмми всегда ненавидела его.

Но, конечно, она многих людей ненавидела. Она превратила то, с чем трудно иметь дело, в предмет личной гордости.

Тернер был слишком молод и пресытившийся, слишком крупным и чрезмерно сексуальным. Я всегда так думал, до сих пор так думаю, несмотря на то, что он мне даже начал нравиться.

Он нравился мне, но это не значит, что у него все еще не было своих причуд.

Он был худощавым с голодным взглядом. Он был высоким и мускулистым, с загорелой кожей и ярко-голубыми глазами. Его темные волосы были очень коротко подстрижены, и с продолговатым подбородком.

У него была история с плохим парнем, и он не сомневался, что довел ее до энной степени.