Ириска на счастье

Я долго не могла уснуть. Проверила несколько раз телефон. Было несколько сообщений от старосты и мамы. Порылась в интернете, но ничего интересного не нашла. Подушка стала твердой и неудобной. Кровать жестко впивалась в спину. Я покрутилась немного и решила встать. Палата давила своей белизной и стерильность. Обула «мыльницы», поправила пижамные штаны, которые принесла мне мама, и отдернула широкую футболку, которая натягивалась на гипсе, собираясь гармошкой.

Стоя у двери, я прислушивалась к тишине за ней. Не хотелось бы наткнуться на медсестру или еще на кого. Надавила на ручку и полотно подалось ко мне. Открыла, выглянула в полумрак. Ну, так и есть. Тишина, пустота, и медичка спит. Прокралась по стеночке к выходу с этажа. Спустилась на пролет, а окно между этажами открыто, и ночной ветер треплет занавеску. Я подошла к нему и выглянула в ночь.

На улице горели фонари, машин практически не было. Ну, да, время-то давно за полночь. Кое-где в домах горел свет, освещая глазницы окон. А небо казалось высоким и серым. На нем не было ни облака, звезды сияли, переливаясь разными цветами, и звали в свою компанию. Стать бы птицей и улететь из этой душной больницы. Свобода манит, обещая красоты, которые ты даже не видел.

Я помню, как в детстве, сидя на подоконнике в детском доме, мечтала о новых открытиях, путешествиях, знакомых. Тогда я утешала себя только фразой: «Еще немного, и я стану взрослой и буду свободна от этих оков». Когда-то я верила, что я смогу справиться с любой неприятностью, победить в любой войне и забрать все ценные трофеи себе. Когда-то я считала весь мир по колено.

Сейчас же, перебирая открытки своих воспоминаний, я с ужасом понимаю, что я выросла, но и мир тоже изменился. Я не помню точное количество приемных семей, в которые меня определяли, но то, что мне они не нравились, я запомню на всю оставшуюся жизнь. Некоторых я могу вспоминать с грустью и тоской. Например, Тихоновы. Молодая пара без детей, они пытались купить мое расположение игрушками и вкусностями, но самое главное они так и не поняли, что ребенку нужны родители, их забота, защита и участие. Мне их жаль. Я сбежала от них сама. А вот о Галкиных не могу сказать ничего хорошего. Мне тогда было лет девять. Они удочерили меня летом, привезли в большой красивый поселок. У них был огромный коттедж, большая ограда, несколько собак и трое детей моего возраста. Мне не понравилась атмосфера, царившая за закрытыми дверями этого дома. С виду приличные интеллигентные люди, много всего знающие и повидавшие в своей жизни, но, как только дверь за моей спиной закрылась, отрезая путь на волю, эти люди превратились в двух истеричных, избалованных и недоразвитых детей. Эти горе-родители решили воспользоваться бесправными детскими жизнями, чтобы вокруг них ходили на задних лапках, подтирали грязь и делали всю тяжелую работу в этом особняке. И конечно, не обошлось от устрашения, запугивания и рукоприкладства. Я не захотела мириться с таким подходом к себе и к другим детям и взбунтовалась. Да, это был бунт на корабле, за который я поплатилась собственным здоровьем. Меня избили, хорошо так, вся была сплошным синяком, и сказали, что это я оступилась и упала с лестницы. Ну, да, кто же ребенку поверит, что эти хорошие дядя и тетя избили собственными руками приемного сына или дочку. И мне тоже не поверили, просто вернули обратно, где взяли, в детский дом. Потом были еще родители, разные, и хорошие, и плохие. Не хочется вспоминать, через какие круги ада я проходила каждый раз. Но я уже для себя все решила, и не хотела сдаваться без боя. Удочеряли, а я сбегала или делала все, чтобы вернули обратно.

В детстве, понятие «свобода» было сравнимо с полетом птиц, когда ты паришь, и ни что тебе не мешает наслаждаться полетом. Можно сказать это свобода души. А сейчас я понимаю, что свобода может быть разной. Вот, например, в данную секунду я свободна. У меня нет никаких обязанностей, меня не заковывают в наручники, как преступника, моя совесть чиста, я ни от кого не завишу, просто живу. Настоящим. Но стоит мне подумать, что я нахожусь в больнице, у меня сломана рука, и наложен гипс. Что я не смогу уйти отсюда, пока мой лечащий врач не даст свое одобрение. Я связана по рукам и ногам. А университет? В этом ключе я тоже связана. Семинары, тесты, экзамены, практика и мой проект. Все висит тяжелым камнем на моей шее и тянет на дно. Как дальше жить? А очень просто. Со всем этим можно разобраться, но постепенно. От больницы – выздоровлением. От универа – сдачей всех требуемых экзаменов. Вот только от прошлого не избавиться, оно так и будет напоминать о себе при любом удобном случае. Это и есть мои кандалы, которые не отпустят меня на свободу…