Ирисы, нарциссы, пионы

Ретт лишь посмотрел на него, но все же зажег сигарету. Горький дым наполнил его нутро, и он смог собраться с мыслями. Эвелин лежала перед ним, её брат плачет, а он сидит и курит. Смех, да и только, но убийца даже не улыбался. У него не осталось сил на это. Он мог лишь поднимать и опускать свою сигарету, всё больше и больше отравляя себя табаком.

– Мы были на задании, но оно оказалось подставным. Заказчик попытался убить нас, и как ты видишь, у него не вышло. Я успел выстрелить в него, но зараза уже держал палец на курке, я смог обеспечить лишь то, чтобы он на расстоянии вытянутой руки промахнулся. Нас было всего трое, но раз человек, который пытался отнять у нас жизнь не способен более связаться с начальством, то на нас открыта охота.

У Эшли тряслись ноги и он просто упал на пол. Он начал всхлипывать, но неожиданный удар прикладом оружия помог ему заснуть. Ретт устал. Ему и без того надо было сменить бинты на груди Эвелин, не хватало еще и того, кто будет суетиться и мешать. Глаза убийцы расплывались. Сигарета уже потухла. «В ванной должна быть аптечка».С такими мыслями он стал искать бинты. Оторванный рукав его рубашки обеспечил на какое-то время остановку крови, но рану нужно обеззаразить и хотя бы вытащить пулю с груди девушки.

Дом действительно был небольшим и поиски ванной комнаты не затянулись надолго. Как и все, Эшли держал аптечку за зеркалом над раковиной. Бинты, щипцы обезболивающие и прочее. Ретт не стал выбирать, что нужно брать, а что нет. Вернувшись в зал, он увидел то, чего не разглядел сразу. На столе перед диваном, стояла открытая бутылка водки. Эшли не казался пьяным, но половина выпитой бутылки говорили за себя.

Кровь на белоснежной рубашке Эвелин превратилась в багровое пятно. Пуговиц на них не было, так как Ретт уже сорвал их в первый раз, когда пытался закрыть рану своим платком и завязать рукавом. Пуговицы летели во все стороны и это скорее напоминало проявление страсти, нежели попытки спасти чью-то жизнь. Ретт развязал импровизированную перевязь. Крепкая и молодая грудь открылась во всей красе, но не этим были заняты мысли убийцы. Кровь перестала прорываться через отверстие на теле. Ретт не медик, и возможно его действия могут показаться вам чересчур грубыми, но выбора не было и время поджимало. Щипцы пригодились ему при вытаскивании пули из раны. Пуля не вошла глубоко, ребро ценой многих трещин остановило пулю. В аптечке так же лежали нитка и иголка, несколько швов, и рана перестала выглядеть устрашающе. Водка сменила медицинский спирт и Ретт благополучно обмазал края раны, приложил вату, а над ней уже её платок и обвязал все это дело бинтами.

Ноги убийцы страшно косились. Пережитое за сегодня вывело его из колеи и больше всего в тот момент убийца желал сна. Долгий глоток водки, и его туша оказалась на кресле до самого утра.

Улыбка. Темные волосы. И теплые объятия. Глаза нежно смотрят на него. Взгляд и звонкий смех. Она та самая, что хоть что-то значит в жизни Ретта. Она проводила кистью по холсту. Мягкие движения, и лист обретал жизнь. Пустой кусок, когда-то бывший деревом, постепенно обретает смысл. Рисунки, что появляются на холсте, оживляют белоснежные листы. Рост был чуть ниже Ретта, но это давало самые прекрасные объятия, когда её голова прижималась к его груди. Кому-то для счастья нужны деньги, кому-то власть, но Ретт и без того был счастлив просто находясь рядом с ней. Таинственная художница, любовь и страсть. Солнце освещало её щеки, блестя, манили своей красотой. Ретт обхватил сзади, наслаждаясь чудесностью талии. Она рисовала его. Лицо, широкая шея, короткие плечи и даже тепло рук передавались на картине. Рисунок подходил к концу, и Ретт поднял голову с её плеч. Глаза убийцы стали большими как монеты. Картина была достойной восхищения, но она была жуткой: руки убийцы были испачканы кровью, а в правой руке он держал пистолет. Взгляд на картине был пустым и устремлен в никуда.

– Что это такое?

Нет ответа.

– ЧТО ЭТО?!

Молчание.

Убийца повернул лицо своей любимой на себя. Глаза закрыты, но лицо передавал гримасу улыбки. Она спала, или спал он. Девушка еще больше потянула уголки губ, и средь них пролилась кровь.

– Нет-нет, НЕЕЕТ!

Ледяной пот стекал со спины до самого низа. Убийца задыхался. Еще не доконца рассвело, но первые лучи солнца умудрялись пробиться через окна. Ретт разглядел настенные часы. Меньшая стрелка ровно находилась на отметке lV. Видимо, за ночь братец Эшли принял более удобную позу или просто свалился в бок. Эвелин спала спокойно, по крайней мере она не бредила. Предыдущая ночь была ужасной, и скорее всего эти дни тоже заставят о себе заявить, но настало утро, а это значит, что Ретт хотел бы поесть. Чтобы ни случилось, от хорошей еды он не откажется никогда. Содержимое холодильника Эшли оставляли желать лучшего: несколько банок пива, какая-то зелень и яйца. Рядом с холодильником был мешок картошки.

– Омлет с картошкой.Не густо.