Ирландская принцесса

— Мое сердце умерло вместе с ним, милорд! Пусть он не самый лучший и не самый мудрый из мужчин. Я столько раз пыталась уговорить его прийти с повинной… — Она умолкла, понимая, что теперь уже поздно рассуждать о том, что могло бы быть. — Он расплатился за свои преступления своей смертью. Ну а мне придется расплатиться жизнью.

— Нет! — Сиобейн не выдержала и рванулась к сестре.

— Тише, тише! — Рианнон обняла сестру так осторожно, как будто это был хрупкий сосуд. — Я должна уйти! Иначе мне никогда не обрести душевного покоя! — И она добавила дрожащим голосом: — Ты была ему гораздо лучшей матерью, чем стала бы я! Он хороший мальчик, а с помощью Гэлана станет хорошим мужчиной. Сама решай, стоит ли открыть ему тайну или нет. Я освобождаю тебя от клятвы и отказываюсь от своих прав!

Сестры обнялись на прощание и обернулись к Гэлану, ожидая его слова.

— Значит, монастырь.

Рианнон с облегчением вздохнула, Гэлан поцеловал ее в лоб, даруя свое прощение, и отворил перед ней дверь.

Сиобейн осталась в кабинете, терзаемая острой болью. Он ласково обнял жену, желая утешить, но из коридора нетерпеливо позвал Коннал:

— Отец, ну иди же посмотри!

Гэлан то и дело касался губами ее виска, словно надеясь стереть следы ужасных ударов. Ему все еще казалось чудом, что после всего пережитого она не потеряла их ребенка. Господь безмерно милостив к ним. Ласково улыбаясь, он похлопал по спине сидевшего у него на руках Коннала и шепотом напомнил, что ему давно пора спать.

Празднество затянулось далеко за полночь. Под нежные звуки флейт демонстрировали свое искусство жонглеры и акробаты, а кое-кто из местных красоток давал англичанам уроки танца.

Сиобейн со смехом наблюдала за неуклюжими рыцарями и вдруг спохватилась:

— Коннал, поймай скорее Дермотта, а не то его затопчут!

Мальчик сполз с колен Гэлана и под столом прополз до дальнего угла зала, где только что пробежал его барашек. Там они зашептались с Джейсом и куда-то скрылись. Сиобейн не сомневалась, что эта парочка замыслила очередную проказу.

Гэлан легонько толкнул ее, привлекая внимание к Де Клэру. Сэр Рэймонд пожирал глазами Фиону, мелькнувшую в зале среди толпы гостей.

— Полагаешь, он вспомнит, где ее видел?

— Нет — если она сама не захочет.

— Вот будет потеха, если он решит за ней приударить!

— А что, Дрисколл больше не возражает? — И принцесса кивнула на сэра Оуэна и юную Маргарет, уединившихся в уголке и оживленно болтавших, то и дело поглядывая на сурового ирландца.

— Я посоветовал ему повременить.

— Ради всего святого — почему?

— Он ведет себя слишком легкомысленно. Я не одобряю такого поведения, да и Дрисколл вряд ли потерпит подобного зятя.

— Ну да, ты у нас большой специалист по части семейной жизни! — И она игриво толкнула мужа в бок.

Он прижал ее к себе.

— Разве я совершил ошибку, когда женился на тебе?

— Конечно, нет! — ответила она с ослепительной улыбкой.

— Или это не я дал разрешение сэру Эндрю жениться на Бриджет?

— Ты!

— Или Йэн остался недоволен своими владениями и новыми вассалами?

— А разве я не отблагодарила тебя за щедрость и мудрость? — кокетливо прошептала она.

— Да, но могла бы и повторить… — Сиобейн покраснела. — Неужели в округе перевелись вожди, готовые бросить вызов самому королю и спасти тебя от такого жуткого типа, как я?

— Ну вот, опять ты начал!

— Их высочество никак гневаются! — Он усадил ее к себе на колени. — Если бы ты знала, как много чудесных вещей я готов повторить с тобой заново!

— Каких же именно?

— Например, любоваться тем, как ты злишься!

— Это она может делать хоть сто лет, — буркнул проходивший мимо Йэн.

Гэлан расхохотался, не спуская глаз с женщины, наполнившей смыслом его жизнь, и воскликнул, старательно изображая ирландский акцент:

— Разрази меня гром, и всего-то? А я думал, лет двести…

— Ах, мой милый, вот погоди, мы еще сделаем из тебя ирландца… — прошептала она, сжимая в ладонях его лицо и награждая жарким поцелуем. Ее сердце пело от любви к этому отважному, прекрасному человеку, с которым они непременно построят новую жизнь. Их любовь сильнее невзгод, сильнее времени, поглотившего неприступные крепости и гордые замки. Ведь его душу преобразила дикая, вольная магия земли Эйрин…

Эпилог

Лондон, двенадцать лет спустя

Гэлан поморщился, когда король ударил Коннала по щеке. Это было частью ритуала, включавшего долгий пост, молитву, обет и посвящение в рыцари. Конечно, Коннал был знатного происхождения, но и его ожидала символическая пощечина, обозначавшая готовность жертвовать собой для поддержания порядков в Английском королевстве и ирландских землях.

Отныне Коннал стал настоящим рыцарем.

Гэлан с гордостью покосился на Сиобейн. В глазах у нее стояли слезы.

— Варварство! — сердито пробормотала она.

С ласковой улыбкой он наклонился и чмокнул ее в макушку.

— Позволь на минуту отвлечь тебя от жены, Пендрагон… — обратился к нему король.

Гэлан поклонился своему суверену.