Ирландские чудные сказания

И этот столп войны потянулся к стене у себя за спиной, где висела его амуниция⁵⁷. Взял крепкий, уравновешенный меч в правый кулак, а в левый — широкий, выпуклый щит, и, еще раз покосившись на Фюна, вышел из зала и неостановимо полез в потасовку.

Фюн тоже встал. Снял со стены свое оружие и выбрался вон. Вознес торжествующий фенийский клич и бросился в битву.

Слабакам там было не место. Не нашлось бы и сторонки, где б тонкоперстой деве причесать локоны, не было и старику уголка, где тихонько помыслить, ибо грохот меча о меч, топора о щит, рев сражавшихся, крики раненых, вопли напуганных женщин сокрушили покой, а поверх всего этого — боевой клич Голла мак Морны и великий вопль Фюна.

Тут Фергус Уста Истины собрал вокруг себя всех поэтов фианна, они окружили воителей. Принялись петь и начитывать долгие, тяжкие рифмы и заговоры, пока мерные волны их голосов не заглушили шум боя, и тогда мужи прекратили сечь и рубить, выпустили оружие. Его подняли поэты, и две стороны достигли тогда перемирия.

Но Фюн подтвердил, что мириться с кланом Морна не будет, покуда не рассудят их король Кормак мак Арт⁵⁸, и дочь его Альве, и сын его Карьбре из Ан-Лифи, а также Финтан⁵⁹, верховный поэт. Голл согласился, что дело нужно отдать на этот суд, и назначили день — через две недели, — чтоб встретиться в Таре королей на суде. Затем зал прибрали, и пир возобновился.

Из людей Фюна одиннадцать сотен мужчин и женщин погибло, из людей Голла — одиннадцать мужчин и пятьдесят женщин. Но женщины поумирали от страха, ибо ни одну не ранили и не ушибли и ни на одной не оставили ни единой отметины.

Глава третья

Истекли две недели, и Фюн, Голл и все главные люди фианна прибыли в Тару. Король, его сын и дочь, а также Флари, Фиал и Финтан мак Бохра заняли места судей, и Кормак призвал свидетелей — дать показания.

Встал Фюн, но в тот же миг поднялся и Голл мак Морна.

— Я возражаю против того, чтоб Фюн давал показания, — сказал он.

— Отчего? — спросил король.

— Оттого, что в любом деле, что касается меня, Фюн превратит правду в ложь, а ложь — в правду.

— Я так не считаю, — сказал Фюн.

— Видите, он уже взялся за свое, — вскричал Голл.

— Если ты возражаешь против свидетельства главного из присутствовавших, как же мы обретем показания? — спросил король.

— Я, — сказал Голл, — поверю свидетельству Фергуса по прозвищу Уста Истины. Он поэт Фюна и напраслины на хозяина возводить не станет, но он и поэт и не возведет напраслины ни на кого.

— Согласен, — сказал Фюн.

— Требую тем не менее, — продолжил Голл, — чтобы Фергус поклялся перед судом своими богами, что воздаст нам всем по заслугам.

Фергус поклялся и дал показания. Он заявил, что брат Фюна Карелл ударил Конана мак Морну, что двое сыновей Голла пришли Конану на подмогу, что Оскар бросился помогать Кареллу, и тут люди Фюна и клан Морна пошли друг на друга, и так началась потасовка, превратившаяся в бой, где погибло одиннадцать сотен людей Фюна и шестьдесят один человек Голла.

— Дивлюсь, — сказал король огорченно, — если учесть, сколько против них встало, отчего потери клана Морны так невелики.

Фюн вспыхнул, услышав.

Фергус ответил:

— Голл мак Морна закрыл своих людей щитом. Все убийство проделал он.

— Натиск был слишком силен, — пробурчал Фюн. — Я не успел добраться вовремя, а иначе…

— А иначе что?.. — спросил Голл, хохоча.

Фюн сурово качнул головой и умолк.

— Каково ваше решение? — спросил Кормак у прочих судей.

Флари сказал первым.

— Считаю, что пострадали мак Морна.

— Почему? — спросил Кормак.

— Потому что на них напали.

Кормак упрямо воззрился на него.

— Я не согласен с твоим решением, — сказал он.

— Что в нем не так? — спросил Флари.

— Ты не учел, — ответил король, — что воин обязан слушаться вожака и что, с учетом места и времени, Фюн был вожаком, а Голл — простым воином.

Флари обдумал соображение короля.

— Это, — сказал он, — значимо, если напали по-белому и бьются руками, но не значимо, если напали по-красному и бьются мечами.

— Каково твое решение? — спросил король у Фиала. Фиал объявил:

— Считаю, что раз на клан Морна напали, их следует освободить от уплаты ущерба.

— А что же до Фюна? — спросил Кормак.

— Считаю, что из-за великих потерь Фюна следует освободить от уплаты ущерба и что понесенный урон нужно считать уплатой.

— Я согласен с этим суждением, — сказал Финтан.

Король и его сын согласились, и это решение донесли до фениев.

— Положено подчиняться приговору, — сказал Фюн.

— Подчинишься ли? — спросил Голл.

— Подчинюсь, — ответил Фюн.

Голл и Фюн расцеловались, и так восстановился мир. Ибо, несмотря на беспрестанные стычки меж этими двумя воителями, они очень друг друга любили.

И все же, по прошествии лет, я думаю, что виноват был Голл, а не Фюн и что вынесенное решение не учло все исчерпывающе. Ибо на том пиру Голлу не следовало раздавать дары большие, чем раздал его повелитель и хозяин застолья. И не по праву Голлу занимать положение величайшего дарителя среди фениев, ибо не было на всем белом свете никого, кто превзошел бы Фюна в дарении, битве или стихосложении.