Ирландский трон

— Это то, что я имела в виду, — раздраженно огрызаюсь я, резче, чем хотела. — Нам нужно держаться подальше друг от друга, пока я не выполню свою часть сделки с Коннором. Посмотри, что произошло сегодня. Мы только собираемся продолжать раздвигать границы…

— Я говорил тебе, что не буду трахать тебя, девочка, и я этого не сделал. — Найл выглядит таким же расстроенным, как и я. — Ты меня отталкиваешь. Такое чувство, что ты водишь меня за нос…

— Это не так!

— Ты оправдываешься. Говоришь одно, а чувствуешь другое. — Его акцент усиливается, он огрубевает, он поправляет одежду, его лицо напрягается, когда его голубые глаза останавливаются на мне. — Будь честна со мной, Сирша. Мы не так уж сильно облажались. Я же не кончил в тебя! — Он выдыхает. — Какое это имеет значение? Ты тоже этого хотела, но ты продолжаешь бороться со мной, а потом возвращаешься.

— Ты втянул меня сюда, — резко замечаю я.

— Да, и я бы позволил тебе уйти, если бы ты попросила. Ты хотела останавливаться не больше, чем я, пока это не зашло достаточно далеко, чтобы я смог почувствовать некоторое облегчение. — Найл проводит рукой по волосам, на мгновение закрывая глаза. — Может быть, я несправедлив к тебе, девочка. Я не хотел ранить твои чувства. Но мне кажется, что ты влюбляешься в Коннора и используешь меня, чтобы сгладить тот факт, что он не ответит тебе взаимностью. — Он смотрит на меня безучастно. — Это правда. Это то, что гложет меня уже несколько дней, пока тебя не было в стране.

— Найл, дело не в этом…

— Я ни для чего не использую тебя, девочка, — он подается вперед, его челюсти напряжены, когда он выдавливает слова, как будто ему больно их произносить. — Иисус, Мария и Иосиф, девочка, я…Боже, я люблю тебя.

Мои глаза расширяются, но он протягивает руку, опускается на колени рядом со мной на кровати и берет мои руки в свои, притягивая меня ближе к себе. Моя юбка опускается до колен, и его руки скользят вниз к моей талии, его голубые глаза горят и изучают мое лицо.

— Я люблю тебя так чертовски сильно, что не знаю, смогу ли хотеть еще кого-то также, — шепчет он. — Я не знаю, смогу ли я быть твоим секретом, Сирша, твоим любовником, которого ты игнорируешь, пока никто другой не увидит. В тот день после пожара ты прошла мимо меня, и я чуть не умер оттого, что не смог дотянуться до тебя. В тот день я думал, что умру, девочка, и ты была единственным, о чем я думал. Единственной, с кем я хотел поговорить, прежде чем огонь заберет меня, если это произойдет.

Он переплетает свои пальцы с моими, и я закрываю глаза, борясь с нарастающим приливом эмоций. Я слышу правду в его словах, и в то же время я знаю, что этого слишком много. Это слишком много для того, что я могу ему дать, но я не знаю, как отказаться от него полностью. Не тогда, когда он заставляет меня чувствовать себя живой каждый раз, когда Коннор вырывает мое сердце.

— Я хочу тебя всю, девочка, — шепчет он, его руки крепче сжимают мои. — Только тебя, и я всегда хотел. Я просто наконец-то набрался смелости сказать тебе об этом сейчас. Жаль, что у меня ее раньше не было. Может быть, все было бы по-другому, тогда…

— Ничего бы не изменилось. — Я отстраняюсь, соскальзываю с кровати, разжимая его руки на своих. — Найл, если ты так себя чувствуешь, если ты не можешь делиться мной или видеть меня и не можешь обладать мной, если тебе нужно, чтобы это было открыто, тогда мы не можем… мы не можем этого сделать. — У меня перехватывает дыхание, когда я вижу боль на его лице, но я все равно продолжаю, потому что я должна быть честна с ним. Я должна убедиться, что он понимает, чтобы это не уничтожило нас обоих. — У меня есть ответственность перед моей семьей, Найл. Перед семьей, в которой я родилась, и семьей, которую я создам с Коннором. У меня есть обязательства, долг, который я обещала выполнять. То, что между нами, это может быть и любовью. Это могло бы быть, но я никогда не полюблю кого-то другого так сильно, чтобы это помешало тому, что я обещала сделать. На этот счет есть правила, и я уже нарушила их, насколько смогла Я не собираюсь нарушать их полностью. Предполагается, что в основе всего этого лежит удовольствие, а не любовь. Если любовь возникает из-за этого, это одно дело, но я не могу быть твоей единственной, Найл. Я никогда не смогла бы быть такой. — Я с грустью смотрю на него. — Я не могу отдать тебе всю себя. Я просто не могу.

Последние слова он произносит шепотом, и я вижу боль на его лице, то, как сжимаются его губы, как будто он сдерживает слова, которые, как он знает, не может произнести.

— Ты верна человеку, которому на тебя наплевать, — выпаливает он. — Который хочет тебя ради власти и ничего больше, который прямо сказал, что не может или не будет любить тебя, Сирша. Что ты делаешь? Ты так много тратишь впустую…

— Я делаю то, что обещала, — натянуто говорю я. — Слишком поздно для всего этого, Найл. Я замужем. Я пытаюсь завести ребенка. Я взяла на себя обязательство…

— Я бы отдал тебе все, Сирша. Все, что имеет значение…