Ирландское сердце

– Фитцджеральды здесь только проездом, – пояснила Гертруда. – Он имел успех в Нью-Йорке и возвращается туда. – В голосе ее слышалось разочарование. – Он еще приедет. Все это потерянное поколение собирается в Париже, – сказала она. – Им нужно здесь вдохновение, чувство товарищества и…

– …недорогая жизнь, – вставила я.

Джеймс Джойс шатался, но нам удалось вывести его на улицу. Мы помогли ему сесть в такси. Он откинул голову на спинку сиденья и закрыл глаза.

– Сможете завести его домой? – спросила я у Норы.

– О, он проспится в такси, и все будет нормально. У нас гостит моя сестра, которая сейчас дома с Люсией и Джорджо. Она поможет, если что.

– У вас есть дети? – поинтересовалась я.

– Конечно. Они у всех есть, разве нет? – Она засмеялась, а затем вдруг умолкла. – Ой. У вас нет, верно?

Я покачала головой. Мэй тоже.

– Джим говорит, что в Париже некоторые женщины живут вместе как супруги. Молодцы, конечно, дело хозяйское, я бы сказала, но вы, по-моему, не из таких.

– Нет, мы не пара, – подтвердила я.

Джойс открыл глаза. О господи, неужели теперь от него последуют вопросы вроде не единственные ли мы с Мэй одинокие женщины в Париже, у кого нет партнеров того или иного пола?

– Святой Фиакр, – вместо этого нравоучительно заявил он, – был ирландским монахом, и теперь его именем названы все подобные транспортные средства. А сам он – покровитель шоферов.

По-моему, это же рассказывала мне и одна из Алис.

– Очень хорошо, Джим, – откликнулась Нора. – А теперь спи дальше.

Такси тронулось.

Мы с Мэй начали смеяться.

– Ну, не знаю, Нора. Боюсь, что век джаза обходится без меня, – заметила Мэй.

– И без меня, – согласилась я.

* * *

Погода для начала июля стояла жаркая. Придя с Норой Барнакл пообедать в «Л’Импассе», мы увидели, что мадам Коллар по случаю Дня взятия Бастилии 14 июля украсила витрину в цветах национального флага – красным, белым и синим.

– Джим рассказывал мне, что женщины не ходят тут на ланч без сопровождения мужчин, – сказала она мне, пока мы усаживались.

На Норе было темно-синее платье с белым воротничком.

– Возможно, для большинства ресторанов это и так, но только не в «Л’Импассе», – успокоила ее я.

Она заинтересовалась моей работой у мадам Симон. И моими фотографиями.

После ланча мы пешком отправились в Ирландский колледж. Нора никогда там не была и сообщила мне, что Джим хотел бы, чтобы она обследовала местную библиотеку.

– Он враждует с Церковью и не хочет, чтобы его видели в колледже, – объяснила она.

Когда мы пришли туда, там стоял гвалт, все кипело от возбуждения. Священники и студенты высыпали во внутренний двор, все говорили одновременно. Я заметила Мэй Квинливан. Она помахала нам рукой, чтобы мы подошли.

– Правда здорово?

– Что здорово?

– Так перемирие же! Все кончилось! Британцы сдались.

На самом деле это было не совсем так, но действительно удалось достичь соглашения о прекращении огня, и скоро должны были начаться переговоры относительно договора между сторонами. Так что смертей больше не будет. Мэй рассказала, что после подписания соглашения Майкл Коллинз заявил англичанам: «Вы, наверное, с ума сошли. У нас практически закончились боеприпасы. И следующую неделю нам было не выстоять».

– Я должна все рассказать Джиму, – заволновалась Нора. – Пойдемте со мной. Мы живем тут недалеко.

Я шла за ней по улице Муффетар, потом мы свернули на улицу Кардинала Лемуана. Ничем не примечательный quartier. Узкие здания. Маленькие магазинчики. Очень оживленно. Она показала мне через дорогу.

– Валери рассказывал нам, что там жил Хемингуэй, – сказала она. – Но место это похоже на тюрьму. Наше получше.

Свернув в небольшой переулок, она вышла к своего рода лужайке, расположенной перед тремя зданиями.

Молодые ребята играли там в футбол. Один из них ударил в нашу сторону, и мяч покатился к нам. Нора приподняла ногу и остановила его. Потом ловко отбила обратно.

– Это мой Джорджо, – пояснила она. – В следующем месяце ему исполнится шестнадцать. А дочке четырнадцать.

Она повела меня к дому в центре, который выглядел довольно новым.

– Действительно получше, – заметила я, когда мы с ней поднимались по лестнице на третий этаж.

– Дом принадлежит Валери Ларбо, писателю, который пустил нас сюда, потому что Джим – мастер брать взаймы. Он говорит, что дает своим кредиторам шанс поддерживать его гений, как это делает некто Маккормик из Чикаго, присылающий нам деньги каждый месяц. – Нора вдруг остановилась. – Вы же тоже из Чикаго.

– Но я-то небогата. Едва свожу концы с концами.

Она засмеялась:

– О, мне это хорошо знакомо.

Перед нами раскинулась их квартира. Она напоминала мне жилье Мод на улице Благовещенья. Большие окна.

– Джим, – позвала Нора. – Джим! Хорошие новости. Перемирие.

– Я в кабинете, – послышался ответ.

Гений склонился над письменным столом, поверхность которого была укрыта разбросанными листами бумаги. Но он был не один. Я удивилась, заметив рядом с ним Сильвию Бич и Адриенну Монье.

– Сильвия, – поздоровалась я, – Адриенна.

– Вы знакомы с мисс Бич? – удивился Джойс. – Ах, ну да – эти американцы.