Ирландское сердце

– Купите все в Нью-Йорке, – успокоила она меня. – Сразу отправляйтесь на Деланси-стрит.

Нью-Йорк? Париж? До этого я никогда не уезжала из Чикаго дальше, чем в Игл-Ривер, штат Висконсин, где у Эда был летний домик. Теперь же мне казалось, что я уже вообще никогда не смогу сомкнуть глаз. Но я ошибалась.

Меня разбудили лучи восходящего солнца. Поначалу сбитая с толку, я растерянно разглядывала незнакомую комнату, но потом все вспомнила и резко села на кровати. Тим. Долли. Париж. Кэрри похрапывала рядом.

Я стыдилась даже думать о случившемся. Я бы не смогла рассказать это Майку. Он бы не ограничился разговорами с Тимом Макшейном. Он оторвал бы голову мерзавцу – или, по крайней мере, попытался бы. И одному Господу известно, что Тим сделал бы в ответ. Даже подумать страшно. У Тима есть пистолет.

Ладно, что теперь? Я должна кому-то дать знать, что уезжаю. Эду, наверное. Как раз сейчас он должен двигаться в мою сторону. Он уже давно завел привычку бегать на рассвете вдоль озера даже зимой. Один старый боксер как-то сказал ему, что все, что ему требуется для ринга, – это час утреннего бега. «В результате у тебя будет пара крепких ног, мощные легкие и сосредоточенный ум», – заявил он ему.

Эд говорил, что это работает. Он ведь оставался непобедимым во всех схватках в Брайтон-парке. Благодаря тому, что он выносливее противников, объяснял он мне. По его словам, нужно было как-то объяснять то, что он оставался на ногах даже под градом ударов.

Я поддразнивала его:

– Господи, Эд, ты слишком тощий, чтобы стать следующим Джеком Демпси[12]. Так зачем ты это делаешь?

– Для меня достаточно быть чемпионом Брайтон-парка, – отвечал он.

Сам он уже давно не боксировал, стал серьезным инженером. Но во время всех боев по-прежнему находился где-то рядом с рингом. А еще бегал по утрам, после чего заскакивал на раннюю мессу в церковь Святого Имени Господнего. Я взяла билет на корабль, деньги, написала записку Кэрри и вышла из номера.

Я перехватила Эда, когда тот поворачивал на Мичиган-авеню прямо под вывеской отеля «Дрейк». Солнце как раз поднималось из озера.

– Эд.

Я встала у него на пути.

– Нони? Что случилось? Кто-то умер?

Он с тревогой посмотрел на черный похоронный костюм на мне.

– Никто не умер, Эд. Но мне необходимо с тобой поговорить.

Солнце взошло уже достаточно, чтобы превратить темные воды озера в синие.

– Давай-ка пройдем на берег, – предложил он.

Я кивнула, но прогулка туда выдалась та еще – по заросшему бурьяном пустырю, среди разных деревяшек и мусора, выброшенного на сушу озером. На эстакаде прямо рядом с водой были проложены рельсы, и я слышала свист паровозов, доносящийся с Иллинойского центрального вокзала.

Эд, понятное дело, снова завел разговор о том, какие тут должны быть пляжи, протянувшиеся с севера на юг, где семьи с детьми будут гулять по зеленой травке, а не среди гор гниющих отбросов, обходя дохлых разлагающихся животных. Как будто богатые когда-нибудь пустят людей из трущоб шататься перед уютными дворами их домов по воскресеньям.

Он оживленно размахивал руками, бросаясь фразами вроде «бабушка Онора», «залив Голуэй» и «Чикаго может быть таким же зеленым, как Ирландия», пока я не прервала его, заорав:

– Эд! Я попала в беду.

Его лицо вытянулось.

– Нет, я не беременна, но…

Я подошла к плоскому камню и, усевшись, выразительно хлопнула ладонью по месту рядом с собой. Он тоже сел.

– Я должна уехать из Чикаго.

– Попутешествовать немного очень полезно, – заявил он. – Это расширяет кругозор. Только побывав в геодезической экспедиции и вернувшись сюда, я понял, что Чикаго никогда не встанет в один ряд с величайшими городами мира, пока берег нашего озера…

– Эд, прошу тебя! Я должна уехать сегодня.

Черт возьми. Я чувствовала, что распускаю нюни. А плакать было нельзя. Поэтому я начала тараторить. Заставила себя рассказать ему все. Слова лились из меня потоком. Мои годы, проведенные с Тимом, и эта последняя ночь. Пока я говорила, Эд встал и начал нервно вышагивать передо мной. На меня он не смотрел.

Наконец я закончила словами:

– Тим Макшейн пообещал убить меня, если я от него уйду, а я все-таки ушла.

– Мы с Майком поговорим с Макшейном. Об этом можешь не беспокоиться.

– Нет, Эд, это совершенно бессердечный подонок. Хотя я долгие годы обманывала себя, стараясь этого не замечать. Никто не знает, что он может сделать.

– Пусть только попробует замахнуться на меня. Я вырублю его, как когда-то уложил того десятника.

Да, то был звездный час Эда. Он стукнул одного мужика, который оскорблял его самого и остальную его команду. За это его послали к полковнику Роберту Маккормику, управляющему Санитарной службой города, который должен был его уволить. Но Маккормику понравился парень, сумевший постоять за себя, и он продвинул Эда по службе. Впоследствии они стали друзьями, хотя Маккормик был ярым республиканцем.

– Но у Макшейна есть пистолет. Я должна уехать отсюда. Пожалуйста, выслушай меня!

Эд наконец кивнул.

– У нас есть родственники в Галене.

– Боюсь, он будет меня искать. Я уезжаю в Париж.