Ирния и Вирдис. Тетралогия (СИ)

А в тех сомнительных заведениях, где они могли бы ну совершенно случайно столкнуться, слишком много лишних ушей, которые отлично слышат именно то, что для них не предназначено. А если еще малость подумать, то и таких заведений не сыщешь. Потому что кабак или веселый дом, в которые украдкой, опасаясь общественной огласки и семейных ссор, может шастать судья, – это совсем не тот кабак и веселый дом, которые привык посещать бандитский главарь.

Вот и приходится деловым партнерам встречаться подальше от людских глаз, на перекрестке дорог, на открытой местности. Может ведь судья верхом прогуляться? Еще как может, ему доктор прописал, при его тучности весьма полезное дело. Ну, а бандиту конная прогулка тем более не заказана. Главное – по сторонам поглядывать и подходить к деловому партнеру не раньше, чем твердо убедишься: чужих глаз нет и не предвидится. Эти‑то судейские по сторонам смотреть не обучены. За ними хоть роту солдат направь – не заметят, разве что рота пойдет с развернутыми знаменами и под барабанный бой.

Нэллену очень повезло в тот день. Шатающийся по городу пьяный купец заслушался его пением, прослезился и сыпанул ему серебра, не глядя. И хоть Нэллен мигом припрятал денежку, местная стайка воришек, его сверстники, углядели, что деньжат было немало. Не успел Нэллен и шагу сделать, как ему предложили поделиться. Зачем одному столько‑то? Разве он не знает, что люди и эльфы должны помогать друг другу? От самих Богов заповедано. Сегодня на его улице праздник – пусть поделится, завтра им повезет – они его не забудут.

Будь мальчишки хоть чуточку старше, хоть малость опытнее, Нэллен бы согласился. Те хотя бы закон воровской соблюсти сумеют, лишнего не возьмут. А эти… стоит ему достать припрятанное, и у него заберут все. А отобрав единожды, повадятся проверять содержимое его карманов постоянно. И станут бить каждый раз, когда ничего не обнаружат.

До сих пор Нэллену удавалось существовать без «покровителей». Неужто это благословенное время заканчивается? Ведь чтоб отвязаться от этих, придется искать себе заступника, а тому тоже придется платить. Нэллен всегда был слишком маленькой рыбешкой, чтоб кого‑то всерьез заинтересовать, но вот поди ж ты – и на маленькую рыбешку нашлись мелкие хищники. Такие же мелкие, как он сам. Только их много, а он один.

Что? Не бывает мелких рыбешек, которые бы совсем‑совсем никому не платили? И верно – не бывает. Сказки это все, что можно в столице, на видном месте, существовать без «покровителя». И верно – сказки. Точней – сказка. Невеселая такая. О том, как несправедливо, по ложному навету, убили хорошего человека. И только потом разобрались, что вовсе не он на ушко городской страже нашептывал. Нэллен всю свою жизнь в такой «сказке» прожил. Вот как отца убили, так и… Тогдашний фераннский глава преступного мира, Малыш Иски, самолично к нему явился, прощения за ошибку попросил и от поборов освободил. Навсегда освободил. Вот только через пять лет Малыша убили, и «навсегда» кончилось. Нэллена не трогали по привычке. Какое‑то время не трогали. А теперь…

Нэллен тяжко вздохнул. Обидно было до слез. Столько монеток сразу он в руках за всю жизнь не держал. И что же? Отдать все вот этим? Вот просто так отдать? За спасибо? Так ведь они такого слова не знают. Сроду не слышали, а и услышат, так не запомнят. Вот кулаком по носу – это да, это они умеют, на это как раз смело рассчитывать можно.

Быстро оглядев обступивших его мальчишек, Нэллен кивнул, дескать, он соглашается, правую руку сунул за пазуху, вроде за денежкой, а левой подхватил лютню, после чего боднул головой в живот самого длинного, дал подножку тому, что сопел справа, увернулся от протянувшихся рук и развил такую скорость, что гвардейским жеребцам впору…

Отвязаться от разозленной шпаны удалось не скоро. Городское дно они знали не хуже самого Нэллена, преследовали упорно. В конце концов ему пришлось покинуть город. В пригороде шпана отстала, местным мальчишкам, по большей части детям ремесленников, не понравилось, что какая‑то чужая ватага ворвалась на их территорию. Нэллен не стал смотреть, чем все закончится, он просто прибавил шагу.

Что ж, обидно, конечно, с такой прорвой денег спать на голой земле, да что ж поделаешь? С другой стороны, могло и хуже выйти: могла быть зима – было бы холодно, его могли догнать – было бы жарко, а могло и вовсе денег не оказаться, это было бы хуже всего.

«Лучше бы их вовсе не было, этих проклятых денег!» – глядя на приближающегося к нему бандита, тоскливо подумал Нэллен.

Ведь угораздило же его заснуть в тех самых кустах, к которым поутру прибыли посовещаться судья с бандитским главарем. И ладно, уж если уснул, так и спал бы себе дальше. Нет! Его угораздило проснуться, все услышать, а потом еще и выдать себя самым глупейшим образом – чихнуть! Жуткий взгляд бандитского главаря едва не испепелил его на месте. Бандит протянул руку к торчавшему у него за поясом пистолету, а Нэллен бросился бежать, не разбирая дороги. Грохнул выстрел, за ним еще один…