Ироническая Хроника

Благодарение Аллаху, в Азии, особенно исламской, к опасности введения всеобщего "единомыслия" подходят совсем не так легкомысленно, как в России и Европе. Как обиженно писала на днях "Дагестанская правда": "Всевышний создал нас разными народами и расами не для того, чтобы мы были унифицированы". Впрочем, в таких колоритных сообществах, как исламские, до тотальной унификации, похоже, еще довольно далеко. Из того же Дагестана недавно прозвучало последнее слово обвиняемого Салмана Радуева, которое оказалось не только самобытным, но и ярким явлением культуры. Особенное впечатление производила концовка речи известного чеченского террориста, изложенная им в стихах:

Всевышний вынесет свой приговор,

Его ж ничто не переменит,

Он руки мудрости своей простер

И беспристрастно все оценит.

Он знает, и ему лишь можно знать,

Как пламенно люблю я свой народ,

Как безответно все, что мог отдать,

Ему на жертву приносил я.

Здесь, помимо традиционной восточной цветистости, слышны и другие очевидные влияния, например, поэзия Лермонтова:

Судьбе, как турок иль татарин

За все я ровно благодарен;

У Бога счастья не прошу

И молча зло переношу.

Быть может, небеса Востока

Меня с ученьем их пророка

Невольно сблизили.

Что же касается таких выражений, как "пламенная любовь" и "безответная жертва", то они прямо взяты из лермонтовского словаря. Видимо, Лермонтов, командовавший в Чечне кавалерийским отрядом в 1840 году, оставил там заметный культурный след, воздействие которого сохранилось и до настоящего времени. Иногда кажется, что и в своем военном стиле Радуев подражал своему знаменитому собрату по перу. Полевой командир Лермонтов почти никому не подчинялся, носился со своим отрядом, как вихрь, по всей Чечне (как свидетельствует современник, "его команда, как блуждающая комета, бродила всюду, появляясь там, где ей вздумается"). Лермонтов спал на голой земле, ел вместе с солдатами из общего котла и был всегда "первый на коне и последний на отдыхе". Он сам писал, что еще в первую свою ссылку изъездил Чечню вдоль и поперек, "от Кизляра до Тамани". Когда сейчас читаешь о военных экспедициях Лермонтова, просто диву даешься, как из поколения в поколение дублируется русская история, которая как будто не может выйти из одного и того же заколдованного круга. В сегодняшних реляциях из Чечни звучат ровно те же названия, что и во времена Лермонтова: Грозный, Урус-Мартан, Шали, Аргун (не было тогда разве что Толстой-Юрта). В каком-то смысле это даже хорошо: в любой культуре самое главное - это преемственность, а неизменность декораций обеспечивает ее почти автоматически.

Но мы отвлеклись от Афганистана и его великой схватки с Америкой. Вашингтону в последнее время почти удалось убедить мир в том, что удар по нему был нанесен именно из Кабула, за что последний и понес заслуженное наказание. На самом деле не очень понятно, почему Америка так сильно воспротивилась попытке, к тому же безуспешной, посягнуть на ее роль мирового лидера. Американцы всегда настаивали на своей бесконечной верности демократии, и всю жизнь своей нации строили на этом принципе (последний раз я помянул его недобрым словом сегодня утром, когда Word попытался превратить набираемого мною князя Лобанова-Ростовского в какого-то мещанина "Лобанова ростовского"). В основе же последней атаки на США лежит в действительности глубоко демократическая идея. Суть демократии - отнюдь не в выборности власти и не в разделении ее ветвей, нет, главное ее достижение - это ограничение пребывания у власти только двумя сроками подряд. Не приходится сомневаться, что, введи Гитлер или Сталин институт президентства самого американского образца, и они с легкостью получили бы свои 99%, а то и больше, голосов. Но вот уже запрет избираться в третий раз ограничил бы их пребывание у власти восемью годами, а за такой срок им вряд ли бы удалось наворотить столько дел, сколько они наворотили. Америка же бессменно остается сверхдержавой уже более полувека, что явно противоречит всем демократическим нормам и принципам. Другое дело, что смена мирового лидера могла бы производиться и менее кровавым образом, но что же делать, если США никак не хотят уступить эту роль другим народам добровольно?

30 Декабря 2001 года Франсиско де Миранда