Иронические юморески. Кванты смеха

Не следует забывать, что сюжет – это только внешняя форма, так сказать, оболочка произведения, и, как таковая, нуждается в хорошей начинке. В качестве начинки употребляются описания героев, комнат, квартир, пейзажей, производственных процессов, объяснений в любви, ночных прогулок, поездок за реку, вылазок на охоту, свадеб, крестин, разных непредвиденных случаев, вроде наводнения, нашествия саранчи или смерти старого, никому не нужного дедушки с похоронами, отпеваниями, поминками и т. д.

Чтобы произведение не оказалось каким-нибудь куцым или кургузым, описание героини надо начинать не с того момента, когда уехал в командировку её муж, а с момента её рождения или лучше с момента рождения её бабушки, с крепостных времён. Рассказывая последовательно, как рождалась бабушка, потом мать героини, потом сама героиня, как она росла, развивалась, как начала наконец изменять мужу, можно дать очень содержательное и объёмистое произведение. Чем длиннее будет в данном случае оболочка, тем длиннее окажется и сама колбаса, то бишь не сама колбаса, конечно, а само произведение.

Творческий процесс

Для писателей, которые не признают образцов, творческий процесс, то есть процесс писания произведения, – это сплошная мука. Пишут они, то и дело вымарывая написанное, и переписывают по двадцати раз наново. Некоторые из них от злости рвут свои рукописи и дают клятву никогда в жизни не писать больше и тут же садятся и пишут снова. Всё-то им кажется, что получилось не так, как нужно. Оно и немудрено, потому что, встав утром и садясь за свой письменный стол, такой автор не знает, куда заведут его герои к вечеру.

Иное дело писатель, который следует изложенным нами приёмам литмастерства. У него всё само собой получается. Ему даже думать не надо. Единственное, над чем ему приходится задумываться, – это имена, отчества и фамилии своих героев. Если имя героя есть, остальное можно черпать из неисчерпаемых речевых богатств, которые всегда в изобилии под рукой. Сидит такой литмастер, которого мы для удобства пользования назовём Иваном Ивановичем, у себя за столом перед стопой чистой бумаги и крепко думает. Он ещё не знает, о чём будет писать, но уже придумывает имя героя. Минута глубокой задумчивости – и вдруг его мозг, словно сверкающая молния, прорезывает мысль: а что, если героя назвать Виталием Аркадьевичем Погорельским? Идея! Виталий Аркадьевич Погорельский – очень звучное и красивое имя, и кажется, ещё ни у кого из писателей не фигурировало. «Здорово это я!» – с удовлетворением думает о себе Иван Иванович и, подвинув поближе стопу бумаги, начинает писать:

«Виталий Аркадьевич Погорельский сидел за столом у себя в кабинете и читал книгу. Его вдумчивые голубые глаза глядели рассеянно, красиво очерченные капризноватые губы были плотно прижаты одна к другой, на высоком бугристом лбу пролегла вертикальная складка, устремившаяся к переносице, мягкие, шелковистые, тёмно-каштановые волосы были гладко зачёсаны за большие хрящеватые уши…»