Иронические юморески. Кванты смеха

Узнаём в этом слабом читателе того, которого мы по нашей номенклатуре назвали сердитым. Он на самом деле вступился в своём письме за полюбившийся ему литературный штамп, который и считает за настоящую литературу, высказал надежду на проработку, ожидая разных «откликов» (плохих и хороших), и можно думать, что именно острые углы наших статей привели его в такое сердитое состояние. Из своих наблюдений над данным читательским типом мы можем прибавить, что в своей ярости он не прочь припугнуть писателя критикой, угрожая ему, что они (критики), дескать, ещё выскажут своё печатное слово.

Кстати сказать, сердитый читатель потому-то и сердится, что не прав. Однако мы на него не будем обижаться за это. Когда нам удастся немножечко подтянуть его и доказать ему, что он ошибался, то он сам перестанет на нас сердиться.

Пожелаем же ему успехов на этом трудном для него пути.

Комментарии

Слово «комментарии» значит «толкования», «разъяснения», всё равно что «примечания». Автор предпочёл слово «комментарии», потому что оно звучит как-то элегантнее и научнее, чем просто «примечания», и безусловно вызовет к себе со стороны читателя больше внимания и уважения.

Предлагаемые читателю комментарии отличаются от обычных тем, что написаны они не каким-нибудь посторонним для автора лицом, а самим автором, что придаёт им особенное, можно сказать, двойное значение. Упоминавшееся нами изречение «Важен не Шекспир, а комментарии к нему» в данном случае нисколько не применимо, так как здесь уже нет деления на что-то важное и не важное, на Шекспира и не Шекспира. Здесь, так сказать, всё важно, всё – Шекспир (не в буквальном, конечно, смысле, а в переносном).

Ещё одним преимуществом подобного рода автокомментариев является то, что автор не ограничивался простым толкованием того или иного малопонятного слова, а попутно пускался в новые рассуждения и высказывался по интересующим его вопросам, как говорится, сверх плана, что, конечно, небезразлично для читателя. В предлагаемых читателю комментариях автор даёт название комментируемой статьи, после чего указывает непонятное слово, фразу или часть фразы, предварительно указав номер страницы, на которой эта фраза находится. Если читатель забыл, к чему комментируемая фраза относится, он всегда может разыскать её на указанной странице и подновить в своей памяти. Больше никакой специфической читательской квалификации для чтения комментариев не требуется, и можно переходить к чтению. Итак…

Предисловие автора

«Что игумену можно, то братии – зась». В прежние времена существовали (а кое-где существуют и посейчас) так называемые монастыри, в которых жили так называемые монахи. Эти монахи именовали себя совокупно братией. Среди этой братии был один самый главный монах – нечто вроде командира или директора монастыря, который назывался игуменом. Иногда игумен позволял себе какое-нибудь непотребство, к примеру напиться пьяным. На это обычно смотрели сквозь пальцы. Но если такую же штуку позволял себе обыкновенный монах, то его всячески срамили и даже наказывали: накладывали епитимью (заставляли часами стоять на коленях, отбивать по сто поклонов в день и пр.). Если монах оправдывался, указывая, что такое же непотребство учинил сам игумен, ему говорили: «Что игумену можно, то братии – зась». «Зась» в переводе на обыкновенный русский язык означает – «нельзя», «запрещается».

Приводя эту пословицу, автор как бы хочет сказать, что те вольности, которые допускают в своих произведениях великие мастера слова, не к лицу, однако ж, рядовой писательской братии, потому что что же будет, если каждый начнёт позволять себе вольности? Всяк сверчок, как известно, должен знать свой шесток и не уподобляться тому самонадеянному раку, о котором сказано в поговорке: «Куда конь с копытом, туда и рак с клешнёй».

…Как сказал один неизвестный литературовед: «Важен не Шекспир, а комментарии к нему». Весьма возможно, что вышеприведённые слова относительно Шекспира сказал не литературовед, а человек какой-нибудь другой профессии и, может быть, даже не неизвестный, а вполне, так сказать, известный. Назвав его неизвестным, автор только хотел сказать, что для самого автора он не известен, или, попросту говоря, автор не знает, кто именно это сказал. Предположение, что изречение это принадлежит всё же литературоведу, основано на том, что с его, литературоведовой (не литературоведческой!) точки зрения важны действительно комментарии, а не сам Шекспир, поскольку сам литературовед пишет отнюдь не сочинения Шекспира или какого-нибудь другого автора, а лишь комментарии к ним, каковые (комментарии то есть) и являются для него основным делом.