Читаем Ироничные пассажи полностью

Ботинки с течением времени сами превращаются в тапочки, а тапочки такой трансформацией не обладают.

Чем метр может поспособствовать килограмму?

Килограмм можно обвязать метром и повесить.

Отчего появляются всякие патологии?

Природа слегка ошибается. Но скажите: кто не ошибается?

Для чего нужна торговля?

Отдавать для того, чтобы обирать.

Табуретка хороша тем, что на ней не развалишься.

Кромешная тьма предпочитает прятаться в тени для лучшего прикрытия.

Почему у колокольчика такой приятный звон?

Потому что он не успел стать большим колоколом.

Предмет того бывает и не того.

В чем состоит основное отличие дома от гроба?

Гроб уже не отпускает забредших туда невзначай.

Задница часто справедливо заменяет голову.

Часть предпочтительнее целого потому, что ей есть к чему стремиться.

Ценности в разные времена имеют разную цену.

Собственность – такая точка опоры, без которой остается одно многоточие.

Тонущему в болоте, оно дает всё же возможность надышаться напоследок.

Утонуть можно и в луже, если к ней удачно приложиться.

Кто ищет дно, может и не всплыть.

Как сделать климат на Земле приятным7

Надо лучших homo sapiens переселить в субтропики, а на остальных наплевать.

Пузыри верят в свободу собственного схлопывания.

Борьба за имущество имеет большое преимущество.

Можно ли улыбаться глазами?

Конечно, можно, если только при этом одобрительно хлопать ушами.

Лед предпочтительнее огня, потому что детальнее сохраняет любого замороженного болвана для потомков.

Местоположение отличается от положения своим устойчивым расположением.

Юмор переходит в сатиру от полной безысходности.

Статья выбирается не только читателями, но и судьями для тех же читателей.

Почему говорят «точка зрения»?

В этот момент зрение умудряется сосредоточиться только на одной точке.

Низкие цены отражаются прежде всего на желудке, а высокие – на перекашивании физиономии.

Смех бывает до слёз, но слезам бывает не до смеха.

Когда приходится ставить себя на место потерпевшего?

Когда уже нельзя больше терпеть.

Почему все так страшатся пропасти?

Пропасть наглядно демонстрирует всем, куда они в конце концов скатятся.

Нужду и скуку роднит их бесплодие.

Колесо фортуны не останавливается, а только временами притормаживает.

Влияет ли качеств еды на умы?

Умы не смогут разобраться в качестве, если нет количества.

Искусственный интеллект из зависти и небезуспешно пытается сделать нас такими же безмозглыми, как и он сам.

Можно ли регулировать рождаемость?

Только среди скотов.

Бывает ли в природе очарование зла?

В природе не бывает, а для нас оно оборачивается разочарованием.

Случаются ли чудеса в мире?

Чудо – то, что нам удается дожить до самой смерти.

Чем грозит нам потепление?

Разорением производителей шуб.

Бананы, дозревая в пути, всё же доносят нам прекрасный образ настоящих тропических фруктов.

Когда исчезнет частная собственность?

Когда целое потеряет все свои части.

Как обрести величие?

Раздать всё имущество нищим и пойти по морозу босиком.

Придет ли конец культу потребления?

Когда потреблять будет нечего, тут он и придет.

Рабы уважают своих хозяев только за то, что те сумели ими стать.

Как уклоняться от насилия?

Прикидываться шлангом.

Победят ли людей роботы?

Безмозглым победа не требуется, а людям, видимо, тоже.

Зубы остаются на месте, если пить, не закусывая.

Круги на воде описывают для того, чтобы их тут же смывало.

Если долго махать руками при прощании, то это будет непростительно для рук.

Вода плотнее воздуха, и всё же не всегда нас может удержать.

Свободная стихия свободно подчиняет себе всех.

В каких своих свойствах вода предпочтительнее водки?

Воду водкой не разбавишь.

Какое место самое серьезное?

Которое прячется за самым несерьезным.

Если везде находишь одни помойки, значит, тебя уже выбросили.

Реализм скучен своей вопиющей реальностью.

Воздушные шары беспомощно плавают в атмосфере потому, что их надули.

Изобретение пластмассы положило конец чистоте мирового океана.

Сейфы не употребляются народом из-за их закрытости.

Глядя на себя в зеркало, не удается понять, почему этот, вроде бы приличный человек, – такая сволочь.

Может ли существовать пространство без вещей?

А нужна ли бутылка без заполнения.

Чем вкус отличается от привкуса?

Привкус ищут, а вкусом обладают.

Выпадая из окна, уж некогда думать, от чего вообще-то такой случай подвернулся.


О живых существах.


Живые существа изготавливают себя сами так, что не знают как.

Усталость организму была бы не нужна, если бы он в свое время не встретился с органикой.

Если дыхание сперло, значит, обстановка приперла.

Вообще-то, милые животные не предназначены для того, чтобы мы их ели.

Самые крепкие и красивые зубы бывают у самых кровожадных хищников.

Растения, к счастью для себя, не знают, что растут для того, чтобы засохнуть.

Даже не самые сообразительные макаки могут легко обмануть самого продвинутого туриста.

Бактерии счастливы тем, что в борьбе с вирусами о них совсем позабыли.

Для чего надобны комары?

Чтобы утешать нас мелкими неприятностями.

Амебы, как и мы, альтруисты. Они тоже делятся собой.

Деревья демонстрируют нам образец стабильности, пока их не пустят на дрова.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

История / Образование и наука / Публицистика
Зеленый свет
Зеленый свет

Впервые на русском – одно из главных книжных событий 2020 года, «Зеленый свет» знаменитого Мэттью Макконахи (лауреат «Оскара» за главную мужскую роль в фильме «Далласский клуб покупателей», Раст Коул в сериале «Настоящий детектив», Микки Пирсон в «Джентльменах» Гая Ричи) – отчасти иллюстрированная автобиография, отчасти учебник жизни. Став на рубеже веков звездой романтических комедий, Макконахи решил переломить судьбу и реализоваться как серьезный драматический актер. Он рассказывает о том, чего ему стоило это решение – и другие судьбоносные решения в его жизни: уехать после школы на год в Австралию, сменить юридический факультет на институт кинематографии, три года прожить на колесах, путешествуя от одной съемочной площадки к другой на автотрейлере в компании дворняги по кличке Мисс Хад, и главное – заслужить уважение отца… Итак, слово – автору: «Тридцать пять лет я осмысливал, вспоминал, распознавал, собирал и записывал то, что меня восхищало или помогало мне на жизненном пути. Как быть честным. Как избежать стресса. Как радоваться жизни. Как не обижать людей. Как не обижаться самому. Как быть хорошим. Как добиваться желаемого. Как обрести смысл жизни. Как быть собой».Дополнительно после приобретения книга будет доступна в формате epub.Больше интересных фактов об этой книге читайте в ЛитРес: Журнале

Мэттью Макконахи

Биографии и Мемуары / Публицистика
Мохнатый бог
Мохнатый бог

Книга «Мохнатый бог» посвящена зверю, который не меньше, чем двуглавый орёл, может претендовать на право помещаться на гербе России, — бурому медведю. Во всём мире наша страна ассоциируется именно с медведем, будь то карикатуры, аллегорические образы или кодовые названия. Медведь для России значит больше, чем для «старой доброй Англии» плющ или дуб, для Испании — вепрь, и вообще любой другой геральдический образ Европы.Автор книги — Михаил Кречмар, кандидат биологических наук, исследователь и путешественник, член Международной ассоциации по изучению и охране медведей — изучал бурых медведей более 20 лет — на Колыме, Чукотке, Аляске и в Уссурийском крае. Но науки в этой книге нет — или почти нет. А есть своеобразная «медвежья энциклопедия», в которой живым литературным языком рассказано, кто такие бурые медведи, где они живут, сколько медведей в мире, как убивают их люди и как медведи убивают людей.А также — какое место занимали медведи в истории России и мира, как и почему вера в Медведя стала первым культом первобытного человечества, почему сказки с медведями так популярны у народов мира и можно ли убить медведя из пистолета… И в каждом из этих разделов автор находит для читателя нечто не известное прежде широкой публике.Есть здесь и глава, посвящённая печально известной практике охоты на медведя с вертолёта, — и здесь для читателя выясняется очень много неизвестного, касающегося «игр» власть имущих.Но все эти забавные, поучительные или просто любопытные истории при чтении превращаются в одну — историю взаимоотношений Человека Разумного и Бурого Медведя.Для широкого крута читателей.

Михаил Арсеньевич Кречмар

Приключения / Публицистика / Природа и животные / Прочая научная литература / Образование и наука
Дальний остров
Дальний остров

Джонатан Франзен — популярный американский писатель, автор многочисленных книг и эссе. Его роман «Поправки» (2001) имел невероятный успех и завоевал национальную литературную премию «National Book Award» и награду «James Tait Black Memorial Prize». В 2002 году Франзен номинировался на Пулитцеровскую премию. Второй бестселлер Франзена «Свобода» (2011) критики почти единогласно провозгласили первым большим романом XXI века, достойным ответом литературы на вызов 11 сентября и возвращением надежды на то, что жанр романа не умер. Значительное место в творчестве писателя занимают также эссе и мемуары. В книге «Дальний остров» представлены очерки, опубликованные Франзеном в период 2002–2011 гг. Эти тексты — своего рода апология чтения, размышления автора о месте литературы среди ценностей современного общества, а также яркие воспоминания детства и юности.

Джонатан Франзен

Публицистика / Критика / Документальное