Ирония жизни в разных историях

Она останавливает автомобиль посреди дороги. Бросив дверь открытой, торопливо идет туда, где я сижу. Она оживлена и тоже сияет. Она напоминает лето. «Я увидела тебя, увидела все это», — говорит она мне. И описывает тот стремительно вылетевший с неба поток света, угодивший, по ее словам, мне прямо в затылок. Наверняка в моих волосах есть выжженное пятно, и когда я притрагиваюсь к затылку, то все еще можно различить едва уловимый запах паленого.

Могу сказать, что у нее желтые волосы.

Еще могу сказать, что ей около двадцати пяти лет.

Понятия не имею, какой у нее автомобиль.

Минуло несколько дней, недель, возможно месяцев, а я все еще влюблена в небо, в землю, в пчел, собирающих пыльцу с венчиков цветов. Я просыпаюсь влюбленной. И влюбленной засыпаю. По моей яблоне ползают муравьи, уничтожая ее листья. Пусть ползают. Я люблю их всех, каждый их невидимый глазу след ДНК (дезоксирибонуклеиновой кислоты), что они оставляют на коре. Удачи им. Надеюсь, что их тля процветает. Я люблю их тлю. Еще я влюблена не только в свою подругу, которую люблю, так или иначе, потому что она — моя подруга, но также в своего соседа, и в Анжелу и Элен Селлар из супермаркета. Я люблю моего ворчливого отца. Захожу из сада в дом и сажусь в гостиной, окруженная книгами, которые я побросала с полок, ибо как же иначе заставить себя вновь взять их в руки и открыть? Открываю наугад старый словарь двадцатого столетия. Всему дано значение. Гордиев: как гордиев узел. Материальный означает осязаемый. Потребность означает желание того, без чего нельзя обойтись; состояние, требующее удовлетворения; необходимость. Припой — цинк с примесью. Проблеск — маленький поток света, луч, вспышка, часто используется фигурально, например, проблеск надежды, проблеск понимания.

Лежу на полу, голова — на одной стопке книг, а ноги — на той, что повыше, пристально смотрю на потолок со старым светильником, засиженным мухами, и в этом месте истории даже потолок великолепен.

КНИЖНЫЙ КЛУБ © Перевод О. Сергеевой

Пропавшая без вести девочка была моей сверстницей. Ее школьную фотографию напечатали в газетах и показывали в новостях на шотландском телевидении, которое я находила в ту пору очень увлекательным, поскольку там, где мы жили, вообще ничего не было известно о телевидении, не говоря уже о шотландском. Мне было десять. Тем летом долгими светлыми вечерами я играла одна в оранжерее, которую мой отец соорудил в саду за домом. Никаких растений или стекла там еще не было, только цементный пол, каркас стен и крыши да новая тугая дверь на роликах. Я могла просунуть руку через мнимое стекло и воображать, будто прохожу сквозь твердую стену как в «Бионической женщине». Я могла спуститься сверху двери, так как дверь была устойчивой, или пролезть под металлическим засовом в середине ее и пройти снизу, не открывая дверь.

Я слышала, как отец с кем-то разговаривал через забор возле гаражей. Он позвал меня из сада. «Она любит книги», — сказал он мужчине. Потом обратился ко мне: «Вот этот человек разрешает тебе выбрать в фургоне любую книгу, которая тебе понравится, а потом, когда прочтешь ее, вернешь ему и получишь другую».

Этого мужчину звали Стивен; он продавал книги в горной местности и на островах. В его фургоне полно всевозможных книг. Сзади возле двустворчатой дверцы опущена складная подножка; хорошо бы туда зайти, ведь отец говорил, что можно. Поскольку это не библиотека, то книги предназначались для продажи, а не для заимствования. В основном попадались такие названия, как «Мотылек и сегун». Я выбрала ту книгу, где кто-то ищет кого-то, с фотографией актрисы на обложке, как я теперь знаю, Дианы Китон, она там улыбается и курит сигарету; выбор пал на эту книгу, потому что актриса была симпатичной.

— Если ты будешь аккуратно обращаться с книгой, — предупредил хозяин фургона, — тогда я смогу ее продать.

Он показал, как надо держать книгу и мягко перелистывать страницы, чтобы не помять корешок и не испачкать края страниц грязными руками. Я читала ее, лежа в кровати. Сначала речь шла о сексе, потом кто - то убил женщину. Каждую ночь во время чтения я держала книгу так, как он мне показал, ради того человека, что будет читать ее после меня, возможно, этот человек живет на одном из островов. Кто-то в тех местах непременно купит эту книгу из фургона и будет хранить ее в своем доме, так что я должна постараться, чтобы никто никогда не догадался, что я уже читала эту книгу до них. В нашей школе училась девочка с Дальних Гебридских островов. Она произносила слова так, словно у них были дополнительные звуки с вычурными окончаниями, наподобие кружевной тесьмы, которую моя мать крепила длинными булавками к спинкам и подлокотникам нового гарнитура в прихожей, состоящего из трех частей.

Мать не сводила с меня озадаченного пристального взгляда, рассматривая мое лицо поверх тарелок с завтраком.

— Иона, ты выглядишь немного бледной, — сказала она. — Ну-ка, поди сюда.