Исаак Бродский

В следующем, 1911 году, Бродский снова оказался в Италии, уже с женой и дочерью. Полтора месяца он провел в Риме, где проходила большая престижная выставка. В своем обзоре Международная выставка в Риме Яков Тугендхольд писал: «Едва ли в каком-либо павильоне чувствуется столько утонченности, интимно-любовного отношения к искусству, столько культуры, как в произведениях Бенуа, Добужинского, Лансере, Петрова-Водкина, Крымова, Бродского, Богаевского, Гауша, Грабаря... и др. Это... тихие поэты. Странный цветок народа, бунтующего и в жизни, и в религии, и в литературе, но задумчивого в своем изобразительном искусстве». Среди таких «маститых» живописцев, как Александр Бенуа, Константин Богаевский или Игорь Грабарь, Бродский - уже не ученик, а равноправный участник большого европейского содружества художников.

Автопортрет с дочерью. 1911

Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург

А далее его ждало целое лето на Капри рядом с Алексеем Максимовичем Горьким, который не только настойчиво звал его, но и снял домик с большой светлой комнатой, ставшей художнику мастерской.

Напряжение предыдущих лет (стремление многого добиться и многое успеть: десятичасовая ежедневная работа с кистью это подтверждает) сменилась идиллическим покоем на Капри. Вторая поездка в Италию, она же третья поездка за границу, дала толчок для создания поэтических произведений, наполненных символическими реминисценциями, таких как Автопортрет с дочерью, Италия, Сказка (все - 1911).

Изображая себя с маленькой дочерью Лидой, художник не просто переносит на холст радость отцовства, но выстраивает сложное, как и полагается в эпоху модерна, символическое произведение. Нарядная кукла, сочные плоды, яркие ткани, красивый букет справа и цветущее дерево слева - все несет черты «роскошной» жизни, от которой в России художник был крайне далек. Такая праздничность возможна лишь на этой обетованной земле, где почти без изменений сохранилась архитектура средневековых городов, где неспешно текут часы созерцания и отдыха.

Композиция картины только на первый взгляд кажется необычной. Ведь еще совсем недавно, в 1908 году, изображая жену на террасе, он так же сдвинул фигуры модели в левую часть холста, открывая пространство для взгляда в правой части полотна. В автопортрете художник намеренно выбирает горизонтальный холст, он будто бы «растягивает» композицию и время. Ровный спокойный свет заливает полотно, но это не испепеляющее солнце, а «вечная весна» жизни, предполагающая dolche farniente (счастливое ничегонеделание), столь свойственное жителям Средиземноморья. В картине много золотистой охры, красного, почти пурпурного цвета, нарядного голубого. Все ткани украшены цветными узорами, что придает портрету ренессансную праздничность.

Фейерверк. 1921

Частное собрание, Москва

Вечерняя заря у берегов Италии

Частное собрание, Москва

Здесь соединились столь характерная для искусства модерна «оглядка» на художественные традиции прошедших эпох и наметившийся у Бродского интерес к многоцветию и декоративности.

«На Капри Исаак все лето писал Италию, - вспоминала жена художника, Любовь Марковна, о работе н,ад следующим полотном. - В картине он написал в образах итальянцев меня, Лидочку, сестер Раю и Пашу и себя самого. ...Алексей Максимович с Марией Федоровной часто приходили в мастерскую и подбадривали Исаака, когда у него что-то не клеилось в работе. Они очень тепло относились к нам, и наша дружба продолжалась в Петербурге». Уже известная любовь Бродского к предметному миру превратила это полотно в гимн дарам природы и чуду рукотворного мастерства итальянских умельцев. Ракушки и раковины, бусы из кораллов и сами кораллы, обработанные и необработанные, радуют глаз своим изобилием. Бесконечные нити жемчуга, нежное многоцветие перламутра - все это изменчивая и пленяющая глаз радость морских глубин. А черешня, айва, лимоны, померанцы, виноград! Почти вневременное изобилие даров земли. На втором плане белый город медленно карабкается на гору, а там, где люди устали подниматься вверх, остались скругленные водой и ветром вершины. На них отдыхают облака, а за ними снова расстилаются долины и вздымаются другие вершины...

Из представленных на холсте персонажей никого не назовешь главным, все равны и одинаково узнаваемы. Живопись полотна не корпусная: краска ложится тонким слоем, а в колорите угадывается благородная гамма старых гобеленов. Нельзя сказать, что работа над картиной проходила безоблачно: «На Капри я много работал, писал этюды и большое полотно Италия. Картина давалась с трудом; когда у меня не выходили те или иные куски, я в отчаянии швырял кисти и палитру в картину с такой силой, что мог порвать холст».