Исай

Водитель увозил нас по мокрым улицам, дальше из города. Я смотрела, как струйки воды катятся по стеклам, оставляя мокрые дорожки. И мне казалось, что эти слезы принадлежат мне. Будто я оплакиваю этот день, когда стала сиротой при живых родителях. Меня нет для них, как они перестали существовать для меня.

– Прости, что не послушала. Не стоило приезжать. Я все надеялась, что они испытывают если не любовь ко мне, то хоть какую-то привязанность, – прошептала я, нежась в крепких руках мужа на заднем сиденье автомобиля, мчавшегося вперед, оставляя мое прошлое позади.

– Тебе это было нужно. Ты ведь у меня упрямая девчонка, – подмигнул Феликс.

– Упрямством я заразилась от тебя, – улыбнулась я, глядя на мужа. Тот состроил самое невинное выражение лица, которое я у него видела.

– Быть такого не может! – наигранно серьезно возмутился Исай, а я лишь взъерошила пальцами влажные волосы на макушке мужа, стряхивая капли дождя.

Вопреки той горечи, что затаилась в сердце, я почувствовала себя счастливой. Да, у меня есть муж, любящий и любимый. Есть дочь. Есть бабушки. Есть дом. Есть мы – наша семья. А остальное не имеет значения. Остальное – в прошлом.

* * *

Глава 29

Все налаживалось. Каждым нервом чувствовал это. Арсения тихо лежала рядом, устроив голову на моем плече.

Минуту назад Денис Алексеевич прислал сообщение с парой фоток Веры и бабушек. За дочь я был спокоен.

Я так и не сказал Белке про Судаковых. Да и про ее отца утаил. Просто не смог. Знал, что в любимых глазах будут стоять слезы и немой вопрос: «Что со мной не так? Почему родители так несправедливы?».

Я не мог дать ответа. И сам не знал причины, по которой мою Сеню нельзя любить. Она ведь идеальная: сильная, любящая, нежная, заботливая.

Я видел, как ей плохо сейчас. Как она старается показать, будто ничего не произошло. Но я различал грусть в ее взоре. И мне хотелось стереть, вытравить это чувство из сердца любимой.

– Я хочу сделать тест ДНК, – тихо прошептала Белка, не открывая глаз.

Признаться, я и сам думал об этом. Ведь нельзя быть настолько жестоким по отношению к своему ребенку.

Либо же родители Белки – самые настоящие звери.

– Как скажешь, родная, – согласился я.

На ночь мы остановились в гостинице. Белка запретила мне сидеть всю ночь за рулем. Я же не стал расстраивать ее отказом. Хотя, по сути, не раз вот так гнал тачку всю ночь напролет.

Сейчас же нам некуда было спешить. Только к дочери. Но она уже спит под опекой бабушек и под присмотром Штормова и его парней.

Сеня вновь затихла, а ко мне сон так и не шел. Я лежал, поглаживая хрупкую спину жены, скользил пальцами по тонким позвонкам и думал.

Моя Белка слишком гордая, чтобы попросить. Но ведь будет мучиться. Возможно, не сейчас, когда обида на родителей еще теплится в ее душе. Позже – непременно. А я не хочу, чтобы прошлое вставало между нами. Хватило. Сыт им по горло.

– Я заплачу адвокату. Если и не выпустят, то смягчат наказание, – выдохнул я.

Белка молчала. Думал, она все же уснула. Но жена, повернув голову, на миг прижалась губами к коже на моей груди, чуть выше сердца.

Я улыбнулся. Мы всегда друг друга чувствовали. И годы разлуки не повлияли на этот факт.

– Ты слишком добрый, родной, – выдохнула она.

– Это я так ухаживаю за своей женой, – решил сменить тему. К тому же, мы оба не спим. Почему бы не провести оставшееся до рассвета время с пользой?

Белка вмиг угадала мой настрой. Я заметил, что девчонка уже совершенно не смущалась, если мы оставались наедине друг с другом.

Вот и сейчас Сеня вскарабкалась на меня, устроилась сверху, скользя теплой кожей по мне, задевая зажившие рубцы шрамов и не принося боли. Только истинный кайф.

– Помнишь, тот день, в квартире? – тихо прошептала Белочка, глядя на меня.

Девчонка склонилась надо мной, опираясь ладонями в матрас. Она застыла непозволительно близко от моего лица, и вместе с тем далеко. Облизнула губы, заставив меня, перестать дышать и напряжено ждать ее следующий шаг.

– Наш первый раз? – догадался я. Кажется, это было в позапрошлой жизни. И вовсе не с нами. Но я все помнил. Каждый жест. Каждое касание.

– Да, после него. Ты хотел мне что-то рассказать, а лучше – показать, – выдохнула Белка, опаляя дыханием мой рот.

– Белочка, ты меня провоцируешь, – просипел я, чувствуя, как тело до предела напрягается и требует заполучить Белку.

– Вообще-то, я почти голая сижу на собственном муже, – хихикнула жена и прогнулась, дразня меня.

Шумно втянул воздух носом. Ведь никогда не смогу привыкнуть к этому. К вот такому крышесносному воздействию ее тела на меня. И я был рад этому. Я не собирался кричать на каждом углу, что я – писец какой сильный и крутой мэн, а женщины для меня – способ удовлетворения сексуальных потребностей.

Все иначе. Моя женщина – моя Сеня, моя Белочка, которую я до одури люблю и обожаю. Другой у меня никогда не было и не будет. Потому что не нужна. Я готов признавать перед всем миром, что однолюб и подкаблучник. И охренеть как гордился этим.

– Тогда слушай, родная, – пробормотал я.