Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 1

Возвращаясь же к исследованию сущности под названием «развитие», признаем все то, что в общем-то отрицать невозможно.

Признаем, например, что развитие и рост — вещи разные. Причем качественно разные (к вопросу о куколке и бабочке). Можно это оспорить? Вроде бы нет.

Признаем также, что экономический рост — это даже не экономическое развитие. Что может быть и регрессивный рост.

Признаем далее, что экономическое развитие — это не обязательно социальное и культурное развитие.

Признаем, что и технологическое развитие — это еще не развитие как телеология. А значит, те, кто сводит развитие к экономике (да и технологиям тоже), зачем-то изымают нечто из Контекста, коим для нас по-прежнему является проблема развития как таковая. Что изымается из контекста? Ну, например, культура. Достоевский устами своего героя предупреждал: «Обратитесь в хамство — гвоздя не выдумаете». Значит, нужно бороться с хамством, то бишь декультурацией. А также со многим другим. Возьмем, к примеру, образование… Ну, пусть высшее. Сколько граждан его получает — это проблема роста, а не проблема развития. Что эти граждане получают? А ну как удастся неопровержимо доказать, что получаемое сегодняшними нашими согражданами псевдообразование — это одно из «д» (дегенератизация)…

Признав несомненное и опершись на него, можно заняться… поиском врагов? Да нет! Чуть более сложными вопросами, касающимися все той же исследуемой нами коварной сущности.

Развитие — это восхождение от простого к сложному? Каков критерий сложности? И в чем ее, сложности этой, ценность?

Самолет сложнее телеги. Тут все понятно. Нынешний Шанхай — не первобытная африканская деревня. Тоже понятно. Стоп. Сравните «Мону Лизу» Леонардо да Винчи и «Черный квадрат» Малевича. Не правда ли, уже непонятно? Вам покажут и скажут: «Где развитие? И нужно ли оно, если оно такое?» Вы сошлетесь на теорию эволюции. То есть на это самое «или нас сомнут». Развившееся съедает (или порабощает, в любом случае, сминает) неразвившееся. Источник развития — борьба за выживание.

Но тогда развитие — всего лишь рок, а не ценность. В чем ценность (если она есть)? Как ни странно, нечто существенно уточнится (и усложнится), если мы к развитию живого и его механизмам (борьба за выживание, например) присовокупим развитие неживого. Есть ли оно? Конечно же, есть.

Органическая молекула, безусловно, сложнее обычной молекулы. То есть в каком-то смысле она более развита.

Кристалл сложнее аморфных некристаллических соединений. То есть он более развит.

Молекула сложнее атома, атом сложнее элементарной частицы… Борьбы за выживание нет, а усложнение (то есть развитие) есть. В чем источник?

Кто-то пытался доказать, что действует всемирный закон экономии энергии. Мол, электронам и протонам экономичнее собираться в атом и так далее. Пробовали проверить. В самых простейших случаях — доказуемо. А дальше не только не доказуемо, но и наоборот. Нет экономии энергии. А усложнение есть.

А раз оно есть, значит, у него есть источник. И по определению — не дарвиновский. Естественно предположить, что этот же источник действует при переходе от неживого к живому. А также от животного к человеку. А от человека…

Верующий скажет вам, что для него ценность развития — восхождение к Богу. Но другой верующий назовет развитие греховным отпадением от принципа. Вот я прочитал у одного нашего молодого околоконфессионального публициста, что история — это грех. Что порождена она изгнанием из рая. Звоню коллегам-религиоведам, спрашиваю: «А что, семь дней Творения — это не история?» Они отвечают: «А у него такая позиция». Для одних христиан Большой Взрыв, создавший Вселенную, — это сотворение мира (то есть благо). Для других — это первогрех.

Стоп… Если для какого-то субъекта (социальной группы, плотного мировоззренческого сообщества) развитие является грехом (первогрехом или грехом иным), то оно по определению не благо, а зло. И этот субъект, в соответствии со своей идеологией, своим представлением о благе (а это уже даже не идеология, а метафизика), является абсолютным врагом развития. Но есть ли такой субъект (или такие субъекты)? И какова мера его (или их) влиятельности?

Вот мы с вами, вроде бы занимаясь только сущностью развития, снова вернулись к игровой рефлексии… А как же… субъекты… ценностная (и даже метафизическая) оценка ими развития… конфликт оценок… конфликт субъектов… война… враги… Мы все еще пребываем, как сказали бы физики, в сфере чистой теории, или у нас есть какие-то экспериментальные доказательства?

В том-то и дело, что какие-то доказательства есть. Ведь на начальном этапе (а мы именно на нем и находимся) достаточно примера, который и обеспечит переход от необязательной гипотезы к констатации реальной странной коллизии, которую надо исследовать.

Не было бы у меня такого примера, причем яркого, оставившего след в эмоциональной памяти, я, может, и не занимался бы политической теорией развития. Но в том-то и дело, что у меня такой пример есть.