Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 1

Однако на другом уровне тех же отношений все выглядит иначе. Элита ненависти прекрасно понимает, что элита гедонизма в итоге все равно добьет Россию. Но только более медленно. Элите ненависти не нравится, что это происходит медленно. Да еще и под аккомпанемент ненавистного для нее суррогатного патриотизма. Но ей нравится, что это происходит. А в том, что процесс затягивается, есть свои позитивы. Можно нюхать и нюхать этот тлен, смрад, наслаждаться организованным на территории «бобком».

Гедонизм — отсрочка гибели России, а не коренной перелом. А раз он всего лишь отсрочка гибели, то какое развитие?

Если же нам нужно развитие, то… То элиту гедонизма можно ситуационно использовать, «разруливая» отдельные ситуации или создавая более вязкую среду, понижающую скорость протекающих процессов деструкции. Понижающую, но не отменяющую деструкцию как таковую.

Противодействие деструкции, невозможное без форсированного развития, может быть обеспечено лишь по другую сторону. Не только по другую сторону ненависти, но и ПО ДРУГУЮ СТОРОНУ ГЕДОНИЗМА.

Причем всяческого гедонизма. Как элитного, так и не очень. Если желания — «еда да сон», то какая разница, где едят и спят?

Едят ли в «Максиме» или в «Макдональдсе», спят на яхте или в турецких трехзвездных пляжных отелях… Чего можно ожидать, если к этому все сводится? Если «животное — и все»?

Как только мы начинаем думать о развитии, мы спрашиваем себя: что находится по другую сторону гедонизма? И мы никоим образом не можем сказать, что по другую сторону вообще ничего не находится. У меня есть один близкий родственник, который в конце 80-х годов очень даже симпатизировал демократическим силам, да и сейчас никак не является апологетом Зюганова или Жириновского. Но, в отличие от многих других, он после катастрофы 1991 года не ушел из своей любимой науки и обрек этим себя на полунищенское существование. Поскольку родственник этот — ученый достаточно крупный, то он работал по международной тематике, получая личные гранты. При этом, вопреки рыночной логике, отдавал деньги от грантов на то, чтобы его лаборатория в Москве могла работать.

Родственник этот — не средневековый аскет. Он не стремится к истязанию плоти и не считает радости земные бесовскими соблазнами. Но он не готов продать за эти радости свое научное первородство. И не только научное. Наукой он мог бы заниматься и в других местах. И с языком английским у него все в порядке, и с востребованностью. Но что-то соединяет его с этой самой Исторической Личностью. Причем соединяет без патетики, без модных ныне лукавых самообольщений («возрождаемся» и так далее).

Что соединяет-то? И имеют ли историческое значение эти ниточки? Даже если их много миллионов… Дело ведь не в количестве, а в способности повлиять на макропроцесс.

А макропроцесс развивается в логике, заданной условиями осуществленного обмена. Историческая Личность обменяла (в силу чего — отдельный вопрос) первородство на чечевичную похлебку? Да или нет? Она подписала некий договор по этому поводу? Да или нет?

Легче всего воскликнуть: «Нет, это не она!» Или: «Ее коварно обманули, завлекли!» Или: «Это все социокультурный шок, устроенный элитой». Все так, кто спорит? Но значит ли это, что Личность не обменяла? Конечно, важно, В КАКОМ КОНТЕКСТЕ осуществился этот обмен с потерей качества. Но контекст не отменяет ФАКТА, СОБЫТИЯ. Обмен с потерей качества произошел.

Если мы не гедонисты, не ненавистники, то мы не можем не оценивать этот обмен и эту потерю качества с позиций социальной метафизики. Которая совершенно необязательно должна носить трансцендентальный характер. Социальная метафизика может быть вполне светской. Дисфункция идеального в общественном сознании и метафизическое падение — это, по сути, одно и то же. Что такое аномия (множественное поражение ценностно-нормативного пласта общественного сознания)? Это, опять же, метафизическое падение, ПОРЧА.

Психоаналитик не изгоняет бесов, как монах. Но в методологическом смысле проводимые настоящим психоаналитиком процедуры и экзорцизм имеют много общего. Кто только не говорил об этом, начиная с Юнга!..

Что такое описанный мною выше «ментальный паразит», вцепившийся своими лапками в ядро личности? Для экзорциста это бес. А для системщика? Для системщика-биолога это паразитарный организм особого рода. Подобный вирусу, усложненному микроклещу, другому микробиологическому образованию. Для системщика, занятого компьютерами, это особая программа, которую, опять-таки, называют «вирус». Программа, призванная поселиться в чужом софтвере («ментале искусственного разума»).