Исав насытившийся. Записки циничного гурмана

Триглавов, однако, в меню уже не значилось, заменили другой рыбой. Я заказал заливное из карпов, суп из рыбьих потрохов и сомячьи колбаски с филе и подумал, распробовав, что о качестве блюд, вообще говоря, стоило бы судить вслепую – не видя обстановки, не слыша музыки, не обращая внимания на обслуживание, да и блюда самого не видя, а только чувствуя вкус. Взять, к примеру, те же «Золотые часы»: рядовой постоялый двор, обои в красный цветочек, зауряднейшая мебель и пластиковые цветы в вазончиках, парочка, кельнер с помощником, будто передразнивая друг дружку, бредут вразвалочку от столика к столику (глядя на этих ортопедически ущемленных бедняг, хочешь не хочешь, а вспомнишь старую пошлую ресторанную шутку про «нет ли у вас лягушачьих ног?»). Разве тут представишь, что ты в приличном ресторане? А если к тому же увидишь, как сервирован стол, какого размера порции, в особенности вываленного прямо из здоровенной миски на тарелку холодца, и поданные гарниром вместо обычного салата мухоморчики из яиц с помидорными дольками-шляпками? В обычном заведении эдакий последыш ресторанной моды 50-х встретишь нечасто. Но даже если заливное из карпа с овощами искусно нарезают дольками и элегантно подносят на тарелке, можно ли по одному этому распознать хороший ресторанный класс? Кажется мне, нет. Да и на вид ни чрезвычайно вкусные сомячьи колбаски (выглядит точь-в-точь как вареная телячья колбаса), ни филе особо примечательными не казались. Жаль, правда, что к филе не подали еще и подходящего соуса, но это – обычный недостаток даже самой лучшей кухни.

* * *

Собственно, я уже решил завершить поход за покупками, но вдруг наткнулся на лавку со всяческими пищередкостями и купил сперва маковое масло (в форарльбергских магазинах я его ни разу не видел), крабовые «филейчики» в масле, начиненные рыбой крабовые клешни (вовсе мне, впрочем, не нужные), трюфельное масло (для распробования разных сортов), бутылку «Ритуала» (для сравнения с другим напитком из гуараны, «ХТЦ»), банку черной пасты из оливок (паста эта с лапшой – объедение) и «песто» (это все вдобавок к только что закупленному).

* * *

«Как поесть в Вене, 94». Статья Кристофа Вагнера о Зексхаузерштрассе, в которой он красочно и вычурно живописует все находящиеся там рестораны. Незнакомый со стилем гастроведческих публикаций, пожалуй, может подумать, что посещают их не простые смертные, пожелавшие утолить голод, а исключительно высоколобо воспаряющие гастрокритики.

Любопытнейший социологический феномен: мне хочется, чтобы объясняли мне, вящей подробности и точности ради, не только про то, как дело обстоит сегодня, но и всю предысторию заведения.

К сожалению, здесь не слишком подходящее место, чтобы описать, как сильно изменилась Квелленштрассе в Брегенце за последние двадцать лет. Да и интересно это было бы главным образом тем, кто здесь живет, хотя ее эволюция от злачного гнезда притонов до спокойного сегодняшнего закутка с пиццериями вполне типична.

Я с удовольствием прочел бы книгу о каком-нибудь популярном курортном месте (Крите, к примеру, или Канарах), где кухня для туристов постепенно вытесняла бы местную, следовала бы всем веяниям мировой гастромоды, а потом, на волне интереса к местным кухням, возвратилась бы, пусть и в извращенном виде, к своей, – о таком вот возвращении к корням.

18

Обед в ресторане, который «Гурман» зачислил в десятку лучших на немецком берегу Бодензее. С самого начала мне показалось подозрительным попадание в избранный десяток «Трех комнат» Штефана Марквардта. К этому заведению слово «лучший», мягко говоря, не слишком приложимо.

А тут я впервые в жизни увидел бумажные подбокальные салфетки многоразового пользования: официант принес бокал белого на бумажном кружке, где отчетливым ободком виднелся след от красного вина. Я было, в порыве добродушия, посчитал это невинным пустячком, милым анекдотом на тему пресловутой швабской бережливости – однако то, что последовало далее, благодушие мое быстро развеяло.

Шкварки из шмальца отчетливо отдавали то ли приправой «кнорр», то ли подобной же синтетической гадостью.

Мы заказали по четвертушке «Хагнауэрского осеннего белого» и «Ферренбергского рислинга». Официантка, доливая нам вино, плеснула «осенним белым» в бокал из-под рислинга (правда, на вид вина совершенно неразличимы – но ведь это не значит, что и на вкус тоже). Я поинтересовался, не кажется ли ей такой способ обращения с вином не совсем, гм, подходящим. Она сурово отрезала: нет! В общем, выводы делайте сами.

Моя уха из бодензейской рыбы подванивала плесенью. И не из-за семги (явно не бодензейской), как я заподозрил сперва, а из-за шампиньонов. А Ингрид обнаружила на своей закусочной тарелке два гнилых огуречных обломка. Их и пробовать не требовалось, они на вид были вполне явственно гнилыми. Да и вообще вкус у всей этой закуски был не очень; к счастью, порция была небольшая – всего-то на восемнадцать с полтиной дойчмарок).