Исчадие ветров

— Совершенно верно, — согласился Смотритель. — Что касается Часов Грез, то теперь они останутся со мною; может быть, навсегда, а может быть, до поры до времени. Но мы вернемся в Элизию лишь в том случае, если твой поиск завершится успехом. А до тех пор всем детям Элизии, оказавшимся за пределами родины, придется оставаться изгнанниками.

— Почему ты так говоришь? — спросил де Мариньи. — Что ты имеешь в виду?

— Я и так уже сказал больше, чем следует, — ответил Смотритель. Он начал отворачиваться, напоследок сообщил жестами: — Прощайте. Желаю удачи… — И, громыхая, удалился в свое собрание древнейших и редчайших воспоминаний.

Де Мариньи и Морин проводили его взглядами. А потом Искатель обратился к Часам Времени:

— Отлично! Координаты у нас есть. А теперь доставь нас к Эксиору К’мулу. Отнеси нас в Тхим’хдру, первозданную страну, возникшую на заре времен.

И Часы без дальнейшего промедления отправились в путь.

Часть третья КОНЕЦ НАЧАЛА КОНЦА

1. Эксиор К’мул

Тхим’хдра…

Существовали и другие «первозданные» страны: Гиборея и Гиперборея, Му, Утмал, Атлантида и многие другие, но именно из Тхим’хдры идут корни Эпохи Человека. Это была Пангея, но не та Пангея, о которой рассказывают современные географы, геологи и теоретики. Не так важно, насколько в точности давно все это происходило; достаточно сказать, что если «популярная» Пангея представляла собой последнюю неделю, то Тхим’хдра, по всей видимости, существовала месяцем раньше. Несомненно лишь, это была Эпоха Человека, предшествовавшая Эпохе Рептилий и обратившаяся в прах, когда последние заняли доминирующее положение. Но цивилизации возникают, развиваются и увядают — так было всегда и всегда будет, — и некоторые исчезают навсегда.

Тхим’хдра была объектом, на котором первичная природа ставила эксперименты, творила и с которой делала мириады странных и кошмарных вещей. Ибо сама природа была тогда очень юной, что же касается людей… она тогда еще не решила, какими способностями людям следует обладать, а чего их нужно лишить и что им запретить.

Эти безудержные игры капризной природы породили у некоторых мужчин — и некоторых женщин тоже — странные и чудесные свойства, наделили их органами чувств и силами превыше тех, которые требовались для обычной жизни. Зачастую эти свойства передавались от предков к потомкам на протяжении многих поколений, а случалось, что мужчины такого сорта вступали в брак с такими же женщинами, отчего возникали мутации и генетические типы, о которых к тому времени, когда вопросами наследственности занялись ученые XX века, давно и прочно забыли: ну, легко ли отследить особенности, которыми отличается седьмой сын седьмого сына или девятая дочь девятой дочери?

Милакрион Бессмертный, бывший на самом деле отнюдь не бессмертным, являлся величайшим из всех волшебников Тхим’хдры, а следующим по рангу следовало бы, вероятно, считать его весьма отдаленного потомка Тех Атха из Клухна. Затем, пожалуй, можно было бы поставить Эксиора К’мула, который одно время учился у Милакриона и наследовал многие из его чудотворных умений. А Эксиор оказался бы далеко не первым из магов, попавшим вследствие своих экспериментов в крайне затруднительное положение…

Милакрион умер сто двадцать лет назад, пав жертвой своей собственной магии. Задолго до того Файтор Улл, первый учитель Эксиора, плохо продумал заклинание и обратился в зеленую пыль. На горе Гатч, там, где некогда возвышалось над рекой Лухр обращенное к степям Хроссы просторное имение Умхаммера Карка с террасами, стенами и павильонами, зияла бездонная пропасть, с шипением исторгавшая из себя клубы едкого желтого пара. Волшебники один за другим уходили путем, предписанным волшебникам. Кто посвящает жизнь манипуляциям с волшебной палочкой…

А теперь…

— Моя очередь, — буркнул себе под нос Эксиор К’мул, хмуро бродивший по своему скрытому за стеной дворцу в самом центре разрушенного Хумквасса, который некогда был горделивым воинственным городом. Ламии призывно виляли перед ним задами, суккубы прижимались к нему грудями, пытаясь развеять его тоску, но Эксиор лишь восклицал: «Вах!» — и либо отмахивался от них, либо отсылал их с какими-то надуманными поручениями, чтобы не докучали и не раздражали его. Неужели эти безмозглые создания не понимают, что его судьба станет и их судьбой? И как можно не видеть, насколько близко эта судьба подступила?