Исчадие ветров

— Хэнк, — ответил де Мариньи, — я с тобой полностью согласен, хоть и не понял половины из того, что ты сказал, но… — Он запнулся. — Слушай, у меня нет времени объяснять, поэтому я тебе просто покажу. Титус Кроу при помощи Часов побывал в Элизии и кое-что оттуда принес. А именно — это. — И он широко распахнул плащ.

— Твой плащ? Но что в нем такого?

— А теперь смотри. — Де Мариньи дотронулся до больших декоративных шипов на кожаном поясе плаща, неспешно поднялся над землей и ракетой ушел ввысь сквозь листву деревьев.

Теперь уже Хэнк Силберхатт вылупил глаза от изумления. Он был уверен, что ходить по небу может только Итаква и его дочь Армандра. Но это был Анри-Лоран де Мариньи, человек с Земли-матушки, и он вознесся на крыльях ветра, будто какой-нибудь сокол!

— Ладно, Анри, — крикнул он парящему над деревьями человеку, — ты меня убедил. Спускайся!

Приземлившись, де Мариньи обнаружил внизу одного лишь Силберхатта. Трое его спутников держались подальше и подошли, только убедившись, что человек в плаще больше не собирается взмывать в небо, и смотрели на него не без трепета. Позади них стоял на задних лапах Морда, переминаясь с лапы на лапу от волнения. Медведь тоже видел полет де Мариньи.

— Ты меня убедил, — повторил Силберхатт, — убедил, что у тебя есть призрачный шанс.

Он дотронулся до обманчиво жесткой ткани плаща:

— Какой вес эта штука вытянет?

— Вес двух человек, — тотчас же ответил де Мариньи. — Скорость, конечно, упадет от такой нагрузки, но даже в этом случае…

Он замолчал, жестко взглянул на Силберхатта и продолжил:

— Что бы ты ни задумал, забудь об этом, Хэнк. Ты и так уже мне очень помог.

— Да ничего я еще не сделал, дружище. Но послушай: мне Часы нужны так же, как и тебе. И вот еще что — я кое-что знаю о Борее и куда больше знаю о Детях Ветров. Если с тобой буду я, то шанс у тебя будет не такой уж и призрачный. К тому же в пути мы сможем поговорить, а нам обоим есть что рассказать.

С минуту де Мариньи молчал, обдумывая предложение Силберхатта. Он заглянул в честные яркие глаза белого гиганта, высокого, как сам Титус Кроу, но более массивного. Без сомнения, Силберхатт был очень силен. Да и спутники его относились к нему с очевидным почтением, хотя и сами были здорово подкованы в боевых искусствах.

Наконец он сказал:

— Хорошо, Хэнк, я даже рад, что ты со мной. Но сперва надо сделать для тебя какое-нибудь сиденье или стропы. Дело в том, что ты слегка тяжеловат, и я не унесу тебя далеко, как ребенка, на руках.

Через час, съев копченого мяса с хлебом и запив его чаем с большим количеством пряностей, они были готовы к вылету. Пока они ели, эскимос по имени Умчак соорудил из кожи примитивное сиденье, которое крепилось к поясу плаща и во время полета должно было висеть чуть ниже, чем сам де Мариньи, летящий как на крыльях на распахнутом плаще.

Сперва они проверили подъемную силу плаща. Поднимался он медленно, а снижался настолько быстро, что нужно было бы придумать тормоз. Скорость горизонтального полета не снизилась, как этого опасался де Мариньи, однако маневренность упала почти до нуля. Под весом двух человек выполнять фигуры высшего пилотажа было слишком сложно, можно было делать лишь простейшие движения.

В конечном итоге де Мариньи остался доволен — он мог нормально управляться с плащом даже при такой нагрузке, и они приземлились, чтобы попрощаться с тремя своими спутниками, которые не дыша стояли внизу. Пока Силберхатт раздавал своим подчиненным последние указания, де Мариньи завернулся в теплый мех, который дал ему Кота’на. Затем де Мариньи поднялся над землей на пять футов, Силберхатт снова забрался на свое самодельное сиденье, и они взлетели.

Когда они поднимались, Кота’на крикнул:

— Лорд, а если мы вернемся на плато раньше вас, сказать Женщине Ветров, куда вы отправились?

— Да, расскажешь госпоже все, что знаешь, — прокричал вниз Силберхатт.

— Но ей может не понравиться, что я вернулся без вас.

— Тогда скажешь ей, что отвечаешь только за медведей, Кота’на, и что Лорд Силберхатт подчиняется только себе самому. А теперь ступай прочь, брат-медведь, и поживее.

С этими словами они поднялись над верхушками деревьев и, сделав пару оборотов в воздухе, полетели по следу волчьих воинов.

Сперва они летели над самыми верхушками деревьев, часто снижаясь, чтобы удостовериться, что следуют вдоль широкой тропы, указывающей, куда увезли Часы, однако скоро смогли подняться выше — ветви деревьев под ногами поредели, и след стал более заметным. Заметным стало и то, что они сворачивают к востоку, обратно к землям людей Итаквы, граничившим с огромными белыми равнинами, лежащими к югу от неприступного Плато.

Они промахивали милю за милей, и с высоты полета им открывались прекрасные и таинственные виды. На севере из-за серых облаков торчали белые вершины низких гор и верхние краешки лун Бореи. К югу до самого горизонта тянулись зеленые леса и вставала стена тумана, сливаясь в отдалении с серым небом. Пролетая над реками и озерами, Силберхатт и де Мариньи рассказывали друг другу о том, что с ними было с тех пор, как они последний раз виделись.