Исчезающая лестница

– Поэтому все дальнейшие расследования ты оставишь соответствующим властям. Да и вряд ли они будут, какие-то следственные действия.

– Оставить. Соответствующим. Властям, – промолвила Стиви. – Я поняла.

– Отлично. Тебя ждут наверху. Кабинет ты знаешь.

Девушка вышла обратно в главный холл и поднялась по широкой парадной лестнице. На площадке между пролетами висел портрет семьи Эллингэм, написанный ее другом Леонардом Холмсом Нейром. Просто пройти мимо этого полотна не представлялось возможным. Оно приказывало на него посмотреть. Не очень большое, фута четыре высотой, что по сравнению с размерами зала было сущей ерундой. В первую очередь оно поражало цветом – голубыми и желтыми тонами, кружившими вихрями, соскальзывавшими вниз на лики членов семьи. Тела воспринимались практически как второстепенные детали; центром внимания были лица, сливавшиеся с деревьями и луной. Картина больше напоминала собой пейзаж – лики поглощала собой линия горизонта, отделяя друг от друга, выталкивая из мира.

Полотно внушало страх.

– Да, – прозвучал чей-то голос, – но нам не надо, у нас есть. Мы возьмем у вас только через годик-другой.

Принадлежал он доктору Дженни Куинн, заместителю директора школы, которая, судя по виду, пила слезы студентов и питалась преподавателями помельче.

– Дженни, он хочет принять участие в обсуждении данного вопроса.

Это уже доктор Чарльз Скотт. Они говорили о чем-то прямо над ней, на лестничной площадке третьего этажа. Говорили не очень громко, однако акустика в холле была лучше, чем в подавляющем большинстве театров, а Стиви располагалась непосредственно под ними.

– А вот этого не надо. Неужели вы действительно хотите играть по его сценарию? Неужели позволите ему утверждать, что именно его стараниями в Эллингэмской школе стало «безопасно»?

Должно быть, они имели в виду Эдварда Кинга. Стиви немного отошла, чтобы ее не заметили. Но от Ларри, который видел, что она замешкалась, было не спрятаться.

– Нет, – сказал доктор Скотт, – мне он нравится не больше, чем вам. Но неужели вы против? В этом как минимум есть польза. Надеюсь, он из тех, кто что-то сделает, а потом исчезает.

– Он не исчезнет. Этот человек – сущее наказание, да и сынок ненамного лучше его.

– Мне кажется, это нечестно, – сказал доктор Скотт. – Неужели мы даже не попытаемся сделать из него человека, способного творить добро, чтобы он не превратился в копию отца в какой-нибудь частной школе?

– Я думаю, вы сами себя обманываете. Давайте соберем совет директоров.

– Не возражаю.

– Стиви, тебе прямо наверх, – сказал Ларри загромыхавшим по ступенькам голосом.

Разговор у нее над головой резко оборвался, и несколько секунд спустя рядом с ней вырос доктор Скотт, спустившийся по лестнице черного хода, которой когда-то пользовалась прислуга.

Доктор Чарльз Скотт по прозвищу «Зовите меня Чарльз» был директором школы и наставником Стиви. Из всего преподавательского состава Эллингэмской академии он обладал самой энергичной индивидуальностью, на которой огромными буквами, шрифтом Comic Sans, было начертано «Учеба – это весело». Одевался он с одержимостью человека, помешанного на дорогих шмотках – в футболки с изображением супергероев и дизайнерские джинсы. В его белокурых волосах уже появились первые признаки седины. Сегодня на нем были черный кашемировый облегающий свитер с клиноподобным вырезом и серые шерстяные брюки, на сто процентов придававшие ему вид несколько постаревшего стильного парня из Новой Англии. Скотт прыгнул к ней будто мультяшный тигр.

– Привет! – сказал он. – Вы только посмотрите, кто к нам пришел! Как же я рад, что твои родители передумали.

– Я тоже, – ответила Стиви.

– Пойдем, немного поговорим.

Кабинет Чарльза располагался в коридоре по правую руку. Все верхние этажи в Гранд-Хаусе, за исключением мансардного, выходили в парадное фойе. Двери из темного дерева выглядели серьезно и красиво, если не считать той, что вела к доктору Скотту, – на ней красовалась доска объявлений, утыканная стикерами и надписями типа «БРОСЬ МНЕ ВЫЗОВ» и «НАЗАД, Я СОБИРАЮСЬ ЗАНЯТЬСЯ НАУКОЙ». Его кабинет располагался в бывшей гардеробной Айрис Эллингэм, той самой знаменитой гардеробной, где в ночь похищения была Флора Робинсон. Многое там сохранилось в первозданном виде. Ярко лучились в утреннем осеннем свете бледно-серебристые обои. Они тоже остались еще с тех времен, Стиви узнала их по фотографиям. То же самое относилось к стеллажам и настенным светильникам. Теперь в ней, конечно же, появились полки для книг, стол, стулья, картотечный шкаф, принтер. Открытое пространство на стене увешивали дипломы и сертификаты мистера Скотта. Их у него было много.

Он жестом пригласил Стиви сесть на стул, сам устроился за столом и сцепил руки.

– Как дела, Стиви? – спросил доктор Скотт.

– Отлично.

Он кивнул и несколько мгновений разглядывал ее, изучая выражение лица и язык тела. Девушка выпрямилась.

– Я даже передать тебе не могу, как обрадовался, услышав о твоем возвращении, – продолжал он. – То, что ты сделала после случившегося, потребовало от тебя большой смелости.