Исчезающая лестница

Она могла отправлять сообщения друзьям: Джанелль и Нейту. В основном Джанелль. И именно Джанелль чаще всего их ей присылала, спрашивая, как она. Стиви могла отвечать только на каждое третье-четвертое, ведь писать ответ означало думать о том, как ей не хватало встречать Джанелль в холле, в общей гостиной, видеть по другую сторону стола. Как не хватало осознавать, что ночью, когда они спали, подруга была через стенку — та самая Джанелль, которая пахла лимонами или апельсиновым цветом и повязывала голову одной из дюжины цветных косынок, чтобы уберечь волосы, когда работала с промышленным оборудованием. Джанелль создавала небольших роботов наряду с другими устройствами и теперь мастерила какое-то мудреное устройство для конкурса Гольдберга. Из ее сообщений было ясно, что после отъезда подруги она проводила много больше времени в мастерской и намного серьезнее сблизилась с Ви Харпер-Томо. Джанелль жила полнокровной жизнью, желая, чтобы в ней присутствовала и Стиви, а та испытывала в душе холод, была далеко, и здесь, в этом торговом центре с рестораном быстрого питания «Сабвей», в сигаретно-пивной кафешке «Фанки Манки», ей все казалось бессмысленным.

Но у нее сохранилась жестяная баночка из-под чая, и пока она у нее была, было и дело Эллингэма.

Эту вещицу Стиви нашла в комнате Элли незадолго до ее побега. Установить ее возраст удалось по фотографиям в Интернете: она появилась на свет примерно между 1925 и 1940 годом, когда такой чай был популярен и продавался на каждом углу. Перо было дюйма четыре в длину и выглядело так, будто раньше украшало предмет одежды. Ярко-голубой лоскут ткани, обтрепавшийся по краям, украшали серебристые, синие и черные бусинки. Еще одна вещица на свалку. Сбоку на помаде красовалась надпись «КИССПРУФ» — надо же, с такой помадой можно было целоваться. Ее использовали, хотя и не до конца. Единственной стоящей вещью казалась лишь коробочка для пилюль — всего чуть больше двух дюймов в длину и пустая.

Об этих четырех предметах Стиви думала как об одном целом. Это были личные принадлежности, имевшие отношение к одежде или украшениям. Помада и коробочка для пилюль могли представлять определенную ценность. Скорее всего, они принадлежали женщине и представляли для нее что-то сокровенное. И что-то значили для того, кто сложил их в коробочку.

Следующие две находки, вероятно, были намного важнее. Во-первых, несколько фотографий парочки, изображавшей из себя Бонни и Клайда. Стиви смотрела на них, пока у нее не помутнело в глазах. Брюнетка со стрижкой боб. Парень внешне напоминал поэта лорда Байрона, фотографии которого ей как-то пришлось гуглить. Парень с девушкой написали о себе стихотворение. Но кто они были? Проблема заключалась в том, что списков первых студентов Эллингэмской академии в Интернете не обнаружилось. Их имена ничего не значили — они никогда не имели к делу отношения. Поэтому о них никто ничего не печатал. Стиви обыскала весь Интернет и проштудировала ветки всех форумов, которые посещала в связи с этим делом. Сразу после совершенных преступлений и в последующие годы несколько студентов заявляли о себе, давая показания или интервью. Одной из тех, кто мелькал больше всех, была Гертруда ван Куворден, светская девица из Нью-Йорка, объявившая себя лучшей подругой Дотти Эпштейн. После похищения она неделями давала слезливые интервью. Во всем этом не было ровным счетом ничего полезного, чтобы идентифицировать персонажей на фотографиях.

Потом еще присутствовало стихотворение. Далеко не лучшее. И даже не дописанное до конца.

Баллада о Фрэнки и Эдварде

2 апреля 1936 года

У Фрэнки и Эдварда было всего
В достатке, чего уж роптать.
Золота горы и серебро.
Но оба любили играть.
И оба хотели всю правду сказать.
Не кланялись ни одному королю
Фрэнки и Эдвард в ноги.
Любви и искусству всю жизнь свою
Они посвятили в итоге.
И свергли того, кто правил страной,
И взяли

Король был ловкач, балагур и шутник.
Хотел он игрой управлять.
И жил на холме, там замок воздвиг,
Чтоб в замке прекрасном играть.
И сделали Фрэнки и Эдвард свой ход.
Теперь все совсем по-другому пойдет.