Исчезающая в бездне

В моей груди нарастало напряжение, как нарыв, готовый в любой момент лопнуть. У меня не было сил спорить.

Шок. Да, именно шок. Я не была готова к новой встрече с сестрой. Я не знала, что она сможет обо всем догадаться. Под действием шока все мои планы исчезли из моей головы. Как нас предупреждали в ознакомительном фильме.

Я подбежала к двери и нажала на кнопку, чтобы выйти.

Через несколько секунд дверь распахнулась. Я выскочила наружу и хлопнула дверью, оставив за ней сестру.

Глава одиннадцатая Лор

Счетчик запущен: осталось 22 часа 45 минут

Понедельник, 13:15

Я почувствовал разряд на запястье. Значит, Темпеста нажала на кнопку, чтобы выйти. Она провела с сестрой чуть больше часа. Я вскочил, чтобы открыть дверь.

Щеки Темпесты горели, на глазах были слезы.

– Что случилось? – спросил я.

Я закрыл за ней дверь и, пока она собиралась ответить, услышал крики, раздававшиеся из комнаты.

– Выпусти меня! Темпе! Не оставляй меня здесь умирать! – Я понял, что это Элизия.

Плохо дело. Она все знает.

Темпеста опустилась на пол и обняла колени руками. Я долгое время смотрел на нее, думая, как хорошо было бы сейчас сбежать. Нет, это выше моих сил!

Я взглянул на запястье – два светящихся синих круга напомнили мне о том, что сбежать не удастся. Надев эхопорт, я взял на себя ответственность. Кроме того, я дал обещание Рэю.

Я сел рядом с ней и спросил:

– Ну, как ты? – Мне было невдомек, как должен вести себя смотритель, но, поскольку я однажды был на ее месте, мне не стоило особого труда догадаться, что она чувствует. Ее сердце разрывалось на части. Жизнь до Палиндромены и после, в которой ее сестры уже не будет. Об этом не говорили в ознакомительном фильме.

Я стиснул зубы. Меня переполняла ненависть к тому, через что сейчас приходилось пройти Темпесте. Я ненавидел Палиндромену за то, что она приносила столько боли тем, кто и так был вне себя от горя.

Темпеста покачала головой и спрятала лицо в колени.

Элизия продолжала кричать и колотить по двери. Я не знал, слышен ли этот шум в других комнатах, но сообразил, что пора действовать, да побыстрее.

Я прочел инструкции на планшете. Там было четко сказано: если пациент поймет, что он умер, необходимо оповестить ученых, и они введут ему снотворное. Но ведь должен быть еще какой-то способ. Темпеста и так сделала все, чтобы оживить свою сестру, а значит, она должна провести с ней все двадцать четыре часа. Я все еще надеялся на хороший исход.

– Убеди ее, что она все не так поняла, – процитировал я то, что было написано у меня на экране. – Скажи, что она ошиблась. Ведь она ударилась головой во время аварии.

Темпеста не шевельнулась. Я не знал, слушает она меня или нет.

Надо было сразу догадаться, что ничего не выйдет. Я же не Рэй. Целыми днями я думал только о мертвых, что я знал о живых? Даже в прежней жизни я не особо понимал, что чувствуют люди. Может, потому, что был слишком сосредоточен на своих желаниях.

Нужно было попросить Рэя вернуться, но я не стал этого делать – почему он должен срочно срываться сюда, оставив семью, из-за моей ошибки?

Я слушал, как Элизия барабанит в дверь, а в это время Темпеста тихонько плакала возле меня. Мне захотелось протянуть руки и обнять ее, успокоить, но я сдержался. Нужно придумать другой способ, как ей помочь.

– Прости! – прошептал я, не зная, за что именно извиняюсь. За то, что она потеряла сестру, за то, что Элизия так себя ведет или за то, что я не знаю, как выйти из этой ситуации.

Хотя еще не все потеряно. Темпеста горевала по своей сестре, а я по своему опыту знал, что это такое. Это единственное чувство, которое я изучил досконально. Я знал, что оно никуда не денется, что бы там ни говорили на Палиндромене. Стоило слегка разбередить затянувшуюся рану, как она снова начинала болеть.

– Расскажи, что там произошло, – попросил я.

– Что произошло?! – крикнула она, смотря на меня. – Элизия умерла, вот что!

Я придвинулся чуть ближе к ней.

– Не трать драгоценное время, Темпеста. Иначе потом пожалеешь об этом.

Сам я не использовал свои последние часы с Каленом. Вместо этого я спорил с Нессандрой о том, что нельзя использовать оживление для того, чтобы исправлять свои ошибки. Вместо того, чтобы сосредоточиться на главном – понять, что чувствовал Кален в последние часы перед тем, как снова умереть.

Я до сих пор жалел об упущенном времени.

– Ты должна успокоить сестру, – сказал я. – Придется ей соврать.

Лицо Темпесты дрогнуло.

Как Рэйлану удавалось сохранять спокойствие? Я хотел оторвать взгляд от ее заплаканного лица, но ее глаза притягивали меня, будто магнит.

– Я не могу! – Ее голос слегка охрип от слез. – Словами уже ничего не исправить.

Неправда. Можно очень многое сказать, если знаешь, что это последние слова, высказанные этому человеку, а времени остается все меньше. Или сейчас, или никогда.