Исчезающий гном

В каждом углу деревянной крышки были проделаны отверстия для рук, и друзьям не составило особого труда поднять ее из углубления в земле и оттащить в сторону. Под ней показалась очень темная яма.

Профессор вставил в оплетенные паутиной подсвечники несколько свечей и опустил их в темноту. Большая часть света, казалось, устремилась обратно наружу, словно не желала иметь ничего общего с тем, что находилось внизу. Где-то в шести или восьми футах ниже края ямы смутно виднелась последняя пара ступеней упавшей приставной лестницы.

Яма в земле и мерцающий свет свечей слишком живо напомнили Джонатану другую яму, которую его недавно уговорили исследовать. Ему не очень-то хотелось соскочить вниз и вновь наткнуться на какого-нибудь синего безглазого спрута. Но время уже близилось к девяти, а они обещали вернуться в трактир к полудню. А данная конкретная яма была далеко не такой глубокой и таинственной, как подвалы под замком Высокой Башни. Так что он сказал своим друзьям:

– Будьте готовы вытащить меня оттуда, – и, держась за край деревянной рамы, на которой раньше лежала крышка люка, прыгнул вниз.

Едва начав падать в темноту, он услышал треск прогнившего дерева. Та планка, за которую он держался, оторвалась и осталась у него в руках, пролетев вместе с ним несколько футов, отделявших его от пола внизу. Этот путь показался ему ужасно долгим.

Когда он приземлился, его правая нога с хрустом провалилась во что-то хрупкое. Чем бы это ни было, оно вцепилось ему в щиколотку и держало, как капкан. Профессор опять опустил в яму свечи, и Джонатан увидел, что на его ногу, словно какой-то невероятный башмак, надета грудная клетка. Вокруг валялись остальные куски скелета, и вновь возле одной из его рук лежал кинжал. Неподалеку виднелись треуголка и покрытая плесенью куча темного тряпья, которая некогда была курткой с обшлагами. Тусклый свет дюжины свечей бросал розовато-желтый круг света на уходящий вверх склон холма, образованного сверкающими красноватыми монетами, которых здесь были груды, вздымающиеся, точно песчаные барханы в пустыне.

Джонатан изумленно присвистнул и сделал в их сторону большой шаг, при котором почувствовал на правой ноге какую-то тяжесть. Тут он вспомнил про скелет и дернул ногой в воздухе, чтобы избавиться от его грудной клетки. У него за спиной, на полу, лежала грубая деревянная лестница. Он поднял ее за один конец и, прислонив к краю люка, у которого ждали остальные, потряс ступеньки, чтобы убедиться, что они достаточно прочны и могут выдержать вес каждого из их компании. Его друзей состояние лестницы, похоже, волновало очень мало, поскольку, едва она коснулась края ямы, Буфо начал спускаться вниз, а Гамп завопил сверху, что он движется слишком медленно. Мгновение спустя все, включая Ахава, толпой стояли в подвале, глазея на золотые монеты и на груды лежащих за ними драгоценностей. Этот подвал показался Джонатану таким же огромным, как то помещение, что располагалось наверху, и весь он был одним сплошным сундуком, где в беспорядке лежали сокровища.

Гамп и Буфо немедленно оказались по колено погруженными в монеты: странные восьмиугольные монеты и круглые золотые пластины величиной с человеческую ладонь. Джонатан видел золотые шары с вырезанными на них необычными рунами эльфов и овальные монеты с дырками в центре. Там попадались и квадратные монеты, круглые монеты и монеты, нанизанные на золотые цепи, и все это было, без сомнения, награблено в дальних землях пиратами с островов Флеппедж.

За грудами монет стояли дубовые сундуки. Некоторые были закрыты, а многие открывали взору бриллианты, изумруды, рубины и огромные жемчужины, играющие в свете свечей всеми цветами радуги. Там были океаны драгоценностей, золотых колец, украшенных дорогими камнями, и ожерелий, настолько тяжелых от самоцветов, что никто просто не смог бы их носить. Рядом лежали мечи с рукоятками, инкрустированными сапфирами, лунными камнями и аметистами.

Другие сундуки были до краев полны дамастом и шелками, расшитыми бриллиантами и изумрудами, а также кружевом с узорами из золотой нити и нашитых рубинов – богатствами тысяч королей и дворцов. Дули, не теряя времени даром, облачился с просторную бархатную мантию и пару чудовищных сапог. Потом он нашел золотую корону, надвинул ее себе на голову по самые уши и принялся отбиваться от окружающих его невидимых врагов, делая выпады какой-то чудной кривой турецкой саблей – почти такой же длинной, как и он сам.

– Вперед! Вперед! – кричал он, угрожая кучам монет.