Исчезание

сверкающий мрак, слепящая тьма,

крик резкий навзрыд в псалмах кафедральных,

ласка тарантула,

десять купчих, плюющих на груду златую,

триумф неудачи,

самум, пыль несущий чрез финский туннель,

глубины платка

сумели бы наверняка указать спасительный путь для Антея Гласа…

хиппующий кардинал, скандирующий антипапский клич,

лезвие для бритья щетины на цедре грейпфрута,

дилижанс инкассации, грабанувший шайку из трех английских грабителей,

круглый квадрат,

мужеский пуп, предназначенный для извержения магмы,

чужбина, где ты из чрева на свет явился,

безрукий безумец, в сумерки дланью схвативший перила,

распятие без Христа,

капли вина из листьев агавы для шута без накидки

сумели бы без труда смягчить наказание для Антея Гласа…

чушь без бессмыслицы,

мат на зеркале из-за шалуньи-рыбешки без игл,

зелень, цветущая в декабре,

чарка граппы при смерти для симулянта,

сила любви убийцы,

нырянье прибрежных скал при качке,

принципиальный винчестер,

белая гарь, вечный мир, беспредметный предмет,

лжезабытье

сумели бы устранить смерть Антея Гласа…

так как же все эти пункты свести, причем, в наичернейшей тьме, там,

в глубине, где мрак зачинает Заклятье?

Глава 17

с выдержками из различных дисциплин и наук

Друга Антея звали Эймери Шум.

Эймери имел десятерых детей.

Старший, Алимпий (не иначе как случайный тезка с тем, другим, из сказки), исчез лет тридцать назад в Кембридже, на Семинаре: среди приглашенных выступал великий английский ученый Сэр Гэдсби В. Райт, а меценатами являлись магнаты из «Марсьяль Кантерель Фаундэйшн». Следующий сын, Адам, умер в лазарете, где утратил аппетит и перестал принимать пищу. Затем смерть зачастила: в Занзибаре Евлалия съела гигантская акула; в Милане у Ёгучи, ассистента на съемках картины Джузеппе Де Сантиса, в трахее застрял бараний крестец, и в результате наступила асфиксия; на Гавайях длиннющая аскарида выпила весь сангвинический запас Иринея, ему сделали шестнадцать переливаний, и тем не менее наступила анемия.

Четырех следующих детей Эймери ни разу в жизни не видел. Урбен, Ырчи, Эммануил и Юзеф как нелегальные иммигранты, нежелательные элементы и неприемлемые лица других (чуждых, а значит, враждебных) наций и этнических групп (т. е. лингвистические варвары, а значит, непременные паразиты, жулики и хулиганы, а значит, кандидаты на императивную экстрадицию и немедленную репатриацию) были задержаны, лишены всех (каких?) прав и высланы из Франции. Урбена задавил прицеп, везущий цемент, гипс и железную арматуру на закладку памятника писателю Андре Блавье в Вервье; беженец Ырчи, вернувшись к себе в далекий дагестанский аул, был спьяну зарезан земляками-кумыками; апатрид Эммануил, изнуренный испрашиванием виз, насмерть замерз на границе Чухны и Тувы; Юзефа (кличка Юстус) за безбилетный вуаяж из Кёльна в Кесселинг сняли с электрички («Raus! Schnell!») и при неуплате штрафа (Haftling) насмерть забили дубинками (Gummi) баварские жандармы.

Так Эймери лишился всех детей за исключением Януса, да и Янус, живя вдали, не видел папу месяцами.

Эймери в деталях изучил жилье Антея Гласа. Встретился с жившим вблизи приятелем Антея и узнал все перипетии удаления синуса. Принялся искать любые сведения, выспрашивать, выяснять.