Исчезание

Итак, в представляющейся ситуации перед нами встает следующая дилемма: закрытие дела Антея Гласа (мы умываем руки) или casus, как минимум, damni, если не belli: сей чрезвычайный случай следует, как нам кажется, решать в самых высших инстанциях. В связи с вышеуказанным вышеперечисленные данные, направленные вне канала С.Р., запрещается разглашать и надлежит рассматривать как внутренний сверхсекретный материал, а сами приведенные факты аналитически изучить и применить в инструкции к действию».

— Эка накрутили, — сказал Сайн. — А как у нас дела с Ибн Аббу?

— Все еще никак. Мы едем к нему в двенадцать; как знать, вдруг там чем-нибудь и разживемся. А насчет Хыльги, так с ней следует вести себя аккуратней; эта баба та еще штучка.

— Думаешь?

— Уверен. Кстати, я встречался с Карамазьевым.

— Ну и?

— За предыдущий месяц Карамазьев видел Гласа трижды: раз ездили в Энейсу-Буа, на пустующую дачу; через три дня играли в вист в клубе «Августен Липпманн»: Карамазьев сделал Гласа как минимум на двадцать три балла. И самый важный факт: три недели назад Карамазьев сделал на «фиате» Антея Гласа антивзламывательную сигнализацию.

— На «фиате» Гласа — антивзламывательную сигнализацию?

— Ну и дела! А зачем?

Аттавиани не знал. Агент надеялся на квалификацию Алаизиуса Сайна, чей, как утверждали, псиный нюх сразу же наведет на след. Увы, Алаизиус Сайн был не в ударе. Идеи на ум не шли.

— И на хрена Глас заказал Карамазьеву антивзламывательную сигнализацию? — задумался вслух шеф.

Насупился, а затем прибавил:

— Какие-никакие, а зацепки у нас имеются; правда ни хрена ими не зацепишь… Ну и дельце! Тем паче, мы так и не знаем, кем был захвачен и где сейчас удерживается Антей Глас.

Сайн вытянул шею, высматривая бармена; щелкнул пальцами. Прибежал Рафаэль:

— Сварить «эспресс»? Заварить чаю?

— Нет. Будьте любезны, счет.

— Сию минуту.

Рафаэль вытащил карандаш и принялся чиркать, бубня:

— Тунец, требуха, камамбер, фрукты, четвертинка вина… итак, за все двадцать два франка.

— Двадцать три франка?! — ахнул Алаизиус Сайн. — Ну и цены!

Рафаэль развел руками, дескать, сами знаете, НДС; Алаизиус назвал трактирщика грабителем. Перебранка наверняка привела бы к драке, если бы Аттавиани весьма кстати не усмирил Алаизиуса; взбешенный шеф, не изменив мнения, в результате все же уступил и заплатил.

Алаизиус уже намеревался выйти, как вдруг, уязвленный стужей, выдал раскатистый чих.

— Будьте здравы! — крикнул ликующий Рафаэль. — Вы сами себя наказали: ваш приятель вас заразил!

Алаизиус Сайн вернулся в управление, а Аттави Аттавиани направился в Венсен, где, невзирая на нестабильную ситуацию в стране, в рамках финальных предканикулярных скачек, разыгрывался Гран При «Туринг Клуба». Забег предвиделся жестким, так как некий магнат выделил на главный приз фантастическую сумму (если верить слухам, выигравший срывал куш с шестью нулями). На лужке разместился весь светский Париж.

Там блистала Аманда Ван Каменданте-Ривадавиа, звезда, снимающаяся за миллиард в трех фильмах «Юниверсал Пикчерс». На Аманде были надеты — sancta simplicitas — алые пышные турецкие шальвары, красная блузка, пурпурный жакет, рубинный ремень, карминный фуляр, шарф из багряных страусиных перьев, чулки цвета малины, перчатки цвета калины, туфли цвета сурика на красных с сиренью каблуках. Ее веер держал в руках сидевший справа дежурный ухажер Урбен дАгустини: блуза с венецианскими кружевами, фрак Версаче в стиле «френч Цзэдуна», цилиндр, гигантская цепь. Публика тыкала пальцами и в других знатных лиц: на трибуне VIP сидели магараджи, принцы, министры, крупные бизнесмены, чьи имена значились в списках самых влиятельных граждан и все время мелькали в прессе. Везде наблюдались жеманная суета и трепыханье.

Бегали грумы, барышники, маклеры. Мальчишки призывали купить газету «Парижские скачки». Букмекеры предлагали ставки и сулили неминуемые выигрыши. Зеваки теснились у дверей букмекерских агентств.

На верхнем ряду Аттавиани не без труда нашел Эймери Шума. Тут же сидела Хыльга, нарядившаяся в шикарную изумрудную тунику. Уткнув глаз в трубу с увеличивающими линзами, Эймери разглядывал гаревый трек.

— Земля, кажется, чересчур жесткая, — заметил Эймери. Сидящий вблизи зритель сразу же назвал замечание Эймери чушью. Эймери напрягся и все же не стал ввязываться в дискуссию: если верить статистике, еще ни разу в Венсене не наблюдалась такая вымерзшая, а значит неприемлемая трасса. Уже месяц ни капли влаги, ни тумана: резкая стужа спаяла все насмерть.

— Эля ежей уже вывели? — справился Аттавиани.

— Нет, Эль ежей выбыл. Минуту назад сказали через динамик.

— Причина?

— Не знаю.

— Значит, уезжаем? — раскис Аттавиани.

— Нет, Хыльге не терпится увидеть финал.

— Да, — сказала Хыльга, — я сделала ставку на Писаку, целых тридцать два франка.