Исчезновение

Бабушка, продолжая ворчать и качать укоризненно головой, ушла в свою комнату и вернулась с очками на носу, держа газету. Она изъявила желание прочитать вслух заметку из позавчерашне-го номера под названием: "Опасная игрушка". Никто не возражал, а мама даже сказала: "Конечно, почитай", и бабушка стала читать. Бабушка любила читать вслух. Она говорила, что в молодости ей предлагали стать актрисой, но дедушка отсоветовал, сказав, что нужно отдать все силы революции, а потом получилось так, что дедушка сам отошел от революции и даже разошелся с бабушкой из-за революции, а бабушка так увлеклась революцией, что забыла обо всем остальном. Но читала она до сих пор очень хорошо и красиво.

- "Безупречно здоровый девятимесячный ребенок внезапно занемог,читала бабушка.- У него пропал сон, расстроилась деятельность кишечника, появились странные движения рта, до крови растрескались губы. Ребенок начал быстро терять в весе. Ни мать, ни наблюдавший за ребенком врач не могли определить причины заболевания...."

- Страсти-мордасти,- сказал Сережка, доставая из кармана портсигар, оттуда папиросу, постукивая ею по портсигару и разминая тщательно и не спеша, но - не закуривая, потому что в столовой бабушка курить ему не разрешала. Он даже вытащил спички, сунул папиросу в зубы - играл на нервах.

- "Врач предполагала наличие какой-то инфекции! - Повысив голос и грозно поглядев на Сережку, но не замечая его папиросы, а просто требуя тишины, продолжала читать бабушка.- Третьего февраля, спустя две недели, мать обнаружила на пеленках какие-то крупинки. Это были острые осколки камня - кварца..."

Женька на цыпочках подошла к Сережке, что-то сказала ему на ухо. Он кивнул, и Женька вышла из комнаты.

- "...гранита и полевого шпата, некоторые величиной с булавочную головку, и каменная пыль. И сразу стала понятна причина болезни ребенка..."

- Очень интересно! - сказал Сережка нахальным голосом.- Наверно, вредительство?

- "Когда ребенок брал игрушку в рот...- Бабушка почему-то показала на Сережку пальцем.- Ее швы расходились и содержимое оказывалось во рту и в желудке ребенка". Ясно вам? "Если после этого взять погремушку за ручку и трясти ее, из нее камни не просыпаются - так хитро сработана эта игрушка". И дальше...

Отец, сказав что-то маме, вышел на цыпочках из комнаты.

- Дальше,- сказала бабушка,- указан адрес фабрики, которая выпустила эту действительно вредительскую игрушку. Между прочим - Ленинград. Тоже показательно. Жалко, кстати, что Николай Григорьевич ушел. Он всегда говорит, что я паникую...

- Знаешь, мама! - Сережка встал так резко, что стул едва не упал, но о чем Сережка заговорил, Горик уже не слышал.

Он проскользнул в коридор, оттуда в детскую, где было темно и раздавалось заветное жужжание: Женька забавлялась фонариком. Горик подбежал к ней:

- Давай!

Она спрятала руку за спину.

- А карандаш?

- Сейчас дам... Есть же люди! - Он чуть не задохнулся от возмущения: так не верить родному брату! Нашарил в потемках - а зажигать свет не хотелось, чтобы не нарушать очарова-ния жужжащей и светящей добычи, и Женька тоже не зажигала и продолжала жужжать и метать по стенам зигзаги луча - свой валявшийся на полу портфель, нащупал под тетрадками, на дне, металлический карандаш и вытащил его безо всякого сожаления.- На! - сказал он.- Давай сюда и спасибо.

- А что сказать, если он завтра попросит?

- Скажи, забыла в школе.

Она убежала, а Горик постоял немного в темноте, пожужжал, пометал лучиком.

Потом все испортил Марат, это трепло и женский угодник: протрепался Кате Флоринской и даже позвал ее пойти вместе в пещеры. Леня был ошарашен, когда Катя вдруг подошла к нему и спросила, можно ли ей взять с собой старшего брата. Ничего еще не поняв, Леня ответил: "Ни в коем случае!" Потом, поняв, он рассвирепел. "Какой же я осел! Все вы трепачи и ненадежные люди,- говорил он.- Вы трусливы, как зайцы, и блудливы, как кошки!" Леня терпеть не мог женщин. Никогда ни к одной девчонке он не обращался с вопросом, они были для него как пустое место, а если какая-нибудь девчонка случайно спрашивала что-нибудь у Лени, он напыживался, каменел и цедил сквозь зубы невнятное.

Как-то они гуляли с Гориком на дворе, и Карась предложил поклясться друг другу в том, что они никогда не станут иметь дело с девчонками. Поклялись. Горик отнесся к клятве легко. Он не имел дел с девчонками, такие дела и не предполагались, так что никакого урона себе он этой клятвой не наносил, и вообще ни малейшего значения для жизни Горика клятва иметь не могла: просто он согласился на нее, чтобы сделать товарищу приятное. Но однажды Леня дал ему почитать свой научно-фантастический роман "Пещерный клад" - три толстых тетради в ледери-новых переплетах, исписанные мелкими, без помарок, чернильными строчечками,- Горик по неосторожности показал роман Женьке, она не смогла прочесть больше двух страниц, но Леня все равно страшно оскорбился, назвал Горика предателем и клятвопреступником и не разговаривал с ним несколько дней.