Исчезновение

Еще пара недолгих встреч, которые нельзя назвать свиданиями, и его новая знакомая неожиданно выдвинула идею встретиться у него дома и вместе поужинать. Он слегка опешил, однако не отверг предложение, обещав подумать. На счет интимных связей ему при поступлении на службу никаких инструкций не давали, ограничившись общими фразами о бдительности и прочей хренотени. Посоветоваться по сему поводу с куратором выглядело наивной глупостью – что тот мог сказать… известно что. Настена Двойнику нравилась, он поразмыслил и решил действовать – ведь и Сам в этом отношении далеко не безгрешен: будучи женат, крутил роман с Ариной, та детей ему рожала, а еще раньше, в Германии, где служил, тоже не схимником жил, про то кое-что известно – копия же должна полностью соответствовать оригиналу, вот он, Двойник, и будет стараться соответствовать.

Взять ту же Ленхен и ее откровения. Кто бы подумать мог, что ми-лая прибалтийская немочка с пышной грудью, сиськи оттопыривались, как архитектурное сооружение на фасаде дома – не зря оперативная кличка была “Балкон”, служившая переводчицей в Западной группе советских войск и без мыла влезшая в душу тогдашней жене будущего ВВ, в ту пору майора госбезопасности, работала на две разведки – нашу и германскую; Леночка подружилась с женой Людой – водой не разольешь, а та с ней делилась по-бабьи сокровенным, жаловалась, что муж рукоприкладствует и направо и налево изменяет, словом, сор из избы выносила. Забеременела Леночка, в тайне держала, от кого, догадывались окружающие, что от непосредственного шефа ВВ, стала утверждать, что возникли проблемы со здоровьем и выпросила у своего начальства разрешения получать время от времени медицинскую кон-сультацию в западной части Германии, что и было ей разрешено, а затем и вовсе осталась там, у своих хозяев; ее наградили, новое удостоверение личности выдали.

Спустя одиннадцать лет после того как волею судьбы стал скромный невзрачный разведчик президентом, эксперт немецкий в области секретных служб, журналист к тому же, папочку случайно раскопал с отчетами Ленхен, папочку скрупулезные фрицы в архиве держали на всякий случай, извлек ее и пожалуйста, сенсация! – ВВ, оказывается, деспот, вампир, сосал женушкину кровь, не чурался и руку на нее поднять, а сам романы крутил на стороне… И много чего еще наговорила Люда Леночке: якобы женушку, по ее словам, он постоянно испытывал, вроде как все время за ней наблюдал, какое примет решение, верное или нет, выдержит ли испытание то или иное.

И вот что поразило Двойника более всего: однажды, когда еще не были мужем и женой, даже подослал к Люде молодого человека, тот на улице с ней познакомиться попытался, телефончик всучить проверки ради, будет ли верной супругой или хвостом вертеть начнет, а она и не подозревала, что это – проверка… И выдвинула в разговорах с Леночкой предположение, что не впервой муженьку проделывать такой фокус: до нее встречался с медичкой, то же имя носила, что и она, дело к свадьбе шло, уже кольца обручальные купили и платье невесте пошили – и вдруг все лопнуло, похоже, тот же трюк с проверкой провернул, а медичка раскусила каким-то образом, обиделась или не выдержала экзамен, короче, свадьба расстроилась…

Двойник не осуждал – кто он такой, чтобы осуждать, хотя история, если все правда, а похоже, так оно и есть, как бы сказать.., не красит Самого. В этой связи он отдавал себе отчет, что не благоговеет перед Самим, не пластается в фанатичном исступлении – это присутствовало лишь отчасти, в первые месяцы пребывания на новой службе, и незаметно, как вода из прохудившегося ведра, утекло. Для Двойника это работа, ее следует выполнять хорошо и не более того, как, скажем, для личного телохранителя, так называемого первого прикрепленного, охрана своего подопечного вовсе не означает пла-менной к нему любви. Иногда есть любовь, иногда – нет ее, по-всякому бывает.

Положа руку на сердце, бабником Двойник не слыл, отнюдь; рост ниже 170 см. и белесая, блеклая внешность отнюдь не способствовали популярности у девушек, на шею ему никто не вешался. И женщин до женитьбы было у него наперечет, куда меньше, чем у некоторых приятелей, а женился не рано, в тридцать. Тем не менее, в отличие от оригинала, не комплексовал, не завидовал жгуче рослякам – в сущности, давно свыкся с мыслью, убедил себя, что жизнь ему уготована обыкновенная, заурядная, без ярких взлетов и озарений, серая и скучная, как у мыши, каков он сам, таким уродился, и неча кого-то винить… Небольшим утешением служило то, что мужское достоинство его выглядело весьма впечатляюще, как, если верить сексологам, у немалого количества низкорослых людей, растущих в корень. Это подтвердила и Настена после первого посещения его квартиры.