Исчезновение Йозефа Менгеле

Фрицш закуривает и сочувственно кивает. У него до сих пор чудесные воспоминания о единстве гитлерюгенда, в который он вступил четырнадцатилетним, в 1935-м, когда в первый и единственный раз побывал в Германии, и он ни на йоту не верит пропаганде союзников, приписывающей нацизму «все это вранье, выдуманное евреями». Издательство «Дюрер» он основал для помощи таким вот солдатам, как Грегор. Он предоставляет колонки и страницы литературным певцам «крови и почвы»[10], платя им сногсшибательные для такого голодного времени гонорары, расплачиваясь бульонными кубиками, мясными консервами и какао-порошком; для товарищей, оказавшихся на берегах Ла-Платы, он устраивает собрания, подпольные организации. Молодой Фрицш уверяет Грегора, что «у него длинные руки» и опасаться тому нечего: в Аргентине, краю беглецов, огромном, как Индия, прошлого не существует. Никто не спросит у него, откуда он и зачем здесь. «Аргентинцам наплевать на европейские дрязги, и они вечно ругают евреев за то, что те распяли Христа».

Грегор слушает, как ликующий Фрицш рассказывает ему о празднестве в буэнос-айресском луна-парке в честь годовщины аншлюса; о том, что Аргентина, официально соблюдавшая нейтралитет, во время войны служила мостом из нацистской Германии в Южную Америку. Немцы отмыли здесь много миллионов долларов и обеспечили себя и валютой, и сырьем. Их разведслужбы основали в Буэнос-Айресе свою штаб-квартиру. «Отсюда было организовано свержение проамериканского боливийского правительства в 1943 году. Перон со своими полковниками, в том же году захватившие власть, искали союзника в фюрере. Они применяли насилие при разгоне манифестации в честь освобождения Парижа и запретили широко показывать “Великого диктатора” Чаплина. Когда Берлин пал, Перон не позволил передавать эту новость по радио: мы хотели сплотить целый блок наций, симпатизирующих нацистам, чтобы поставить янки раком. Но они заставили нас разорвать дипломатические отношения с Германией, а потом объявить ей войну. Мы противились всеми силами, до самого конца зимы 1945-го. Аргентина вступила в войну последней из всех…» Тут звонит телефон, Фрицш замолкает и спроваживает Грегора.

12

Вмазать бы кулаком по роже этого голубоглазенького птенчика. А лучше врезать бы кувалдой прямо по пальцам, хрясь-хрясь – ломаются фаланги, а потом и ногти, да-да, с каким бы удовольствием он повырывал все ногти у Фрицша, один за другим, они бы так и выскакивали. Стоя в ванной лачуги в Висенте-Лопесе, Грегор мимически изображает эту сцену, бормоча про себя: «Да как ты смеешь, Эберхард, дерьмовый желторотик-аргентинишка? Провел в Германии всего две недели – и ты-то вздумал учить меня с высоты твоих двадцати восьми годков? О да, “всякие там ужасы”, как ты выразился, имели место, осажденной Германии приходилось защищаться, любыми средствами давить разрушительные силы. Война тебе не детская игра, кретин недалекий, а нацизм – не только пышные балетные шествия гитлерюгенда». Грегор давит в руке тюбик зубной пасты и внезапно успокаивается – а то еще опоздает на стройку; малейшее нарушение для него невыносимо.

Грегор все чаще и чаще наведывается в эту редакцию, средоточие нацистов в Буэнос-Айресе. Здесь он иногда сталкивается с громилой, о котором ему еще в Освенциме говорил один из его постоянных поставщиков: всегда с овчаркой, натасканной рвать в лохмотья человеческую плоть, Йозеф Шваммбергер руководил лагерями для принудительных работ и уничтожил несколько гетто в Польше. Здесь же Грегор знакомится с Рейнхардом Копсом, журнальным специалистом по жидомасонским заговорам, отставником спецслужб Гиммлера на Балканах, и завязывает дружбу с тем, кого Фрицш рекомендует как «золотое перо, великого творца растущего успеха “Дер Вег”», – прекрасно написанные статьи этого автора, которого зовут Уиллем Сассен, Грегор уже отмечал про себя. Слишком часто прикладывающийся к виски и к тому же отчаянный курильщик (а Грегор – нет), голландец-полиглот в полосатом костюме производит на него впечатление. Грегор тщательно старается встречаться только со «сливками» или «мандаринами»: ведь он и в университете, и в Освенциме никогда не общался с низшими чинами СС, а только с главврачами и комендантами лагерей. Он не выносит посредственностей.

Два усатых нюхом чуют друг друга. Сассен, как и Грегор, добровольцем вступил в голландскую группу СС, воевал на русском фронте и продвинулся по советской территории до Кавказа, где был тяжело ранен. Как и Грегор, Сассен, работавший пропагандистом Рейха на бельгийском радио и один из виднейших коллаборационистов, был арестован после войны в Голландии и приговорен к длительному тюремному заключению, но дважды бежал, добрался-таки до Ирландии, а потом и до Аргентины, сам правя шхуной, отплывшей из Дублина.