Исчезнувшая

Бони и Джилпин решили перенести нашу беседу в здание полиции, которое больше всего напоминало отделение хиреющего комьюнити-банка. Там меня, совершенно не желающего шевелиться, оставили в покое на сорок минут. Изображать спокойствие — тоже своего рода форма покоя. Я сутулился над столом, опустив подбородок на руки, и ждал.

— Вы не хотите позвонить родителям Эми? — спросила Бони.

— Не хочу пугать их. Но если мы в течение часа не получим никаких известий, то я буду звонить.

Наш разговор пошел по третьему кругу.

Наконец-то копы вернулись и уселись за стол напротив меня. Я с трудом удержался от смеха — настолько происходящее напоминало сериалы, которые крутят по телику. Точно такую же комнату я видел десять лет назад, переключая по вечерам каналы кабельного. Два копа, утомленные и напористые, действовали как киногерои. Сплошная фальшивка. Полиция Диснейленда. Бони держала в руках бумажный стаканчик с кофе и папку — полицейская бутафория. У меня голова закружилась от осознания того, что все вокруг притворяются. Давайте поиграем в «Пропавшую жену»!

— Все нормально, Ник? — спросила Бони.

— Да, нормально. А что?

— Вы улыбаетесь.

Плиточный пол закружился у меня перед глазами.

— Прошу прощения… Просто все это…

— Я знаю, — кивнула Бони, бросая на меня взгляд, напоминавший пощечину. — Все это слишком непривычно. Я знаю. — Она откашлялась. — Прежде всего мы бы хотели убедиться, что вам здесь удобно. Вы нужны нам, чтобы узнать как можно больше. Получить максимум информации. Будет лучше, если мы получим ее прямо сейчас, но вы можете уйти в любое время, я не вижу проблемы.

— Все, что вам угодно.

— Ладно, отлично. Спасибо. Итак, приступим. Для начала я хотела бы устранить все возможные помехи. Если вашу жену похитили — а мы пока не знаем этого наверняка, — то надо поймать виновника и прижать его как следует. Загнать его в тупик.

— Верно.

— Поэтому мы должны вас проверить, это на самом деле довольно быстро и несложно. Чтобы тот парень не смог потом заявить, что мы вами не занимались. Понимаете, о чем я?

Я машинально кивнул, хотя, признаться, не вполне догадывался, к чему она клонит. Но изо всех сил старался показать готовность к сотрудничеству.

— Как скажете.

— Мы не пытаемся обвинить вас, — вмешался Джилпин. — Просто хотим сделать все как положено.

«И начинаете с меня…» — подумал я.

Виноват всегда муж. Это каждый знает. Так почему бы им прямо не сказать: «Мы подозреваем вас, потому что вы муж». Кто виноват? Муж. Да хоть «Дэйтлайн» посмотрите.

— Ладно, отлично, Ник, — сказала Бони. — Для начала мы хотели бы взять мазок с внутренней поверхности вашей щеки, чтобы отделить ваш биоматериал в доме от чужого.

— А это понадобится?

— Не сомневаюсь. Также надо проверить ваши руки, не осталось ли продуктов сгорания пороха. Просто на всякий случай.

— Постойте, постойте… Вас что-то наводит на мысль, что мою жену…

— Нет-нет, Ник! — прервал меня Джилпин.

Он придвинул стул к столу спинкой и уселся верхом. Я задумался: все копы так делают? Или какой-то умный актер первый раз устроился в этой позе, а потом полицейские взялись его копировать? Просто потому, что со стороны выглядит круто?

— Это всего лишь положенная процедура, — продолжал Джилпин. — Мы не хотим упустить ни одной мелочи. Проверим ваши руки, возьмем мазок. Надо осмотреть и ваш автомобиль…

— Само собой. Все, что угодно.

— Спасибо, Ник. Мы искренне вам благодарны. Некоторые люди усложняют нам работу просто потому, что имеют такую возможность.

Ну уж я точно прямая противоположность этим ребятам. Отец привил мне в детстве одну неистребимую привычку. Он всегда выискивал, что бы могло его разозлить. Из-за этого моя сестра сосредоточилась на защите и даже не пыталась никогда сделать что-то запрещенное. А меня он превратил в подхалима, пресмыкающегося перед теми, у кого есть малейшая власть. Мама, папа, учителя… «Все, что вам угодно, все, чтобы облегчить вам работу, сэр или мэм». Мне требовался непрестанный поток всеобщего одобрения. «Ты готов на все — на ложь, воровство, черт побери, на убийство, лишь бы убедить людей, что ты отличный парень», — сказала как-то Го. Мы стояли в очереди за кнышами в пекарне «Йохан Шиммель», недалеко от прежней нью-йоркской квартиры моей сестры. Я прекрасно помню этот вечер — аппетит сгинул, будто его и не было. А все потому, что ее слова попали точно в цель. Прежде я не осознавал этого своего качества. И я сказал себе: «Никогда не забуду этот миг, он отложится в моей памяти навечно».

Мы с полицейскими вели почти светскую беседу о фейерверках Четвертого июля и о погоде, а тем временем другие копы проверили мои руки, потерли ватной палочкой во рту. Ничего особенного, будто к дантисту сходил.

Когда все закончилось, Бони поставила передо мной еще один стаканчик кофе и сжала плечо:

— Прошу извинить. Это наихудшая часть нашей работы. Вы не против ответить прямо сейчас на несколько вопросов? Это в самом деле важно.

— Да, конечно, давайте начнем.

Она положила на стол тонкий цифровой диктофон:

— Не возражаете? Это только для того, чтобы не задавать одни и те же вопросы по нескольку раз.