Исчезнувшая

Я не собираюсь ругать Ника. Я не ругаю Ника. Я отказываюсь — отказываюсь! — становиться сварливой, рассерженной девчонкой, сыплющей упреками. Когда я выходила замуж, то дала себе два обещания. Первое: не делать из него дрессированную обезьяну. Второе: никогда, ни при каких обстоятельствах не говорить: «Это меня устраивает — что ты решил вернуться домой попозже, что на выходные отправился на мальчишник, что решил сделать что-то, чего тебе хочется», а потом пилить его за то, что он воспользовался моим потворством. И вот теперь я нахожусь в опасной близости от черты, за которой могу нарушить оба обещания.

И все же… Сегодня третья годовщина нашей свадьбы, я сижу в доме одна-одинешенька, кожу на лице стянуло, как маску, от слез. А все потому… Ладно, потому что. Просто сегодня днем я получила голосовую почту от Ника и сразу заподозрила неладное. Я поняла это наверняка, когда услышала, что звонит он из своей любимой забегаловки, а на заднем фоне звучат мужские голоса. Ник сперва долго молчал, как будто не решался начать разговор, а потом я услышала его голос, слегка неразборчивый и уже ленивый от выпивки. Я поняла, что сейчас разозлюсь, — дыхание участилось, губы поджались, плечи напряглись. Мне не хотелось впадать в ярость, но все равно она накатывала. Разве мужчинам не знакомо это чувство? Ты не хочешь злиться, но оно сильнее тебя. Все потому, что хороший обычай разбит вдребезги. Или, может, обычай — не самое правильное слово? Привычка? Обряд? Правда, обычай-привычка-обряд, наш юбилей, похерен по уважительной причине. Я все понимаю, я не возражаю. Слухи не врали. Шестнадцать сотрудников из журнала, где работает Ник, сегодня уволены. Треть всего штата. Ника пока оставили, но он чувствует себя обязанным угостить остальных. Эти парни набились в такси и покатили по Второй авеню, притворяясь, будто им все нипочем. Некоторые отправились домой, к женам, но большинство осталось. Ник собрался всю ночь нашей годовщины, до утра, колесить по стриптиз-барам и дешевым кафе, флиртуя с двадцатидвухлетними девчонками («Моего друга только что уволили, нужно, чтобы кто-нибудь его утешил»). И эти отныне безработные провозгласят Ника великим человеком, так как он оплачивает их выпивку со своей кредитки, которая связана с моим банковским счетом. Ник прекрасно проведет время вместо празднования нашей годовщины, о которой он даже не упомянул в сообщении. Просто сказал: «Я помню, у нас были кое-какие планы, но…»

Я как девчонка-малолетка. Навоображала себе, что у нас есть семейные обычаи. Разбросала по всему городу коротенькие любовные записки, напоминающие об очередном годе, прожитом вместе. Я представляю себе мой третий ключ, в Центральном парке, приклеенный скотчем в нижнем углу буквы «V» скульптуры LOVE Роберта Индианы. Завтра какой-нибудь скучающий двенадцатилетний турист, волочась позади родителей, сорвет его, прочитает, пожмет плечами и швырнет в урну, как обертку от жевательной резинки.

Я придумала исключительное завершение охоты за сокровищами, а кому теперь оно нужно? Великолепный винтажный портфель. Кожа. Ведь третья годовщина свадьбы — кожаная. Подарок, полезный для работы. Возможно, это не самая лучшая идея, особенно сейчас, когда там далеко не все безоблачно… А на нашей кухне, как всегда, ждут своего часа два живых омара. Ну, или как я предполагала, что как всегда. Надо позвонить мамочке и спросить, протянут ли лобстеры до завтра, удивленно ползая в коробке, или мне, слегка окосев от вина, следует ополчиться против них и сварить в кастрюле без всякой стоящей причины. Я убью двух ракообразных, которых даже не стану есть.

Позвонил папа, чтобы поздравить нас с годовщиной. Я взяла трубку, намереваясь изображать спокойствие, но, едва начав разговор, сорвалась на плач — ужасный плач обиженного птенца: «мваа-ваа-гваа-ваа-ва». Поэтому пришлось признаваться, что же случилось. Он посоветовал откупорить бутылку вина и хорошенько клюкнуть. Папа всегда ратовал за целебную меланхолию пополам с самокопанием. Но ведь Ник наверняка рассердится, услышав, что я пожаловалась Ранду, который по-отечески похлопает его по плечу и скажет: «Ники, я слышал, тебе пришлось набраться в годовщину свадьбы на стороне». Ник узнает и будет на меня дуться. Он хочет, чтобы мои родители видели в нем совершенство. Когда я рассказываю, какой у них безупречный зять, он прямо-таки сияет от счастья.

Но не сегодня вечером. Я знаю, я знаю, что веду себя как ребенок.