Исчезнувшая стихия (СИ)

     - Папа, пожалуйста, - еле слышно шепчу я и тоже теряю сознание. Ненадолго всего на несколько вдохов, но этого хватает старой крысе. Когда я открываю глаза, она сидит возле нас, ее нос подрагивает. Она пытается откусить кусок от папиного предплечья.

     - Пошла вон, сука! Он еще не умер! Слышишь, тварь, не умер! - хрипло кричу я и отрываю ее от отца. Она визгливо пищит и пытается укусить меня. Ее писк больно бьет по ушам и натянутым нервам. Я перехватываю ее удобнее и изо всех сил ударяю головой о каменный пол. Слышится глухой хруст. Крыса больше не пищит. Я улыбаюсь полубезумно. Потом снова накатывает страх и я, быстро вытерев руку о рубашку, кладу ее обратно на ледяной лоб отца.

     - Малыш, - едва слышу я его голос через какое-то время, - убери руку, малыш. Ты не поможешь мне, родная. Прошу, убери, - я смотрю в самые дорогие мне глаза. И мне безумно страшно.

     - Нет, нет, все не так. Я помогу, - я пытаюсь говорить уверено, но голос срывается.

     - Малыш, - снова хрипит он, а потом замолкает. Он молчит долго, меня начинает бить озноб, по щекам катятся слезы, губы дрожат. - Обсидиана, девочка моя любимая, перестань... ты погубишь себя, прошу, - и снова долгое молчание, и снова он закрывает глаза.

     - Нет, я не отпущу тебя, слышишь! Не позволю! Папа, пожалуйста! Папа! - и опять меня накрывает волной страха и боли.

     - Не плачь, малыш... - хриплый вдох. - Сильная... - еще один. - Должна быть, - он закрыл глаза.

     - Я слабая папа, я не смогу без тебя. Папа, пожалуйста. Папа, я люблю тебя! Я не буду плакать! Посмотри на меня, папа! - я почти задыхаюсь.

     - Ты сильная... - прерывистый вдох, - красавица моя... Люблю тебя. Не плачь, - последний вдох срывается с его губ и он затихает в моих руках.

     - Папа! Папа, папа, папа, папа, папа! - кричу я, сильнее прижимая его к себе. - Пожалуйста, ну пожалуйста, - уже шепчу сквозь слезы, целуя в мертвые губы. Я по-прежнему сижу на полу и по-прежнему глажу отца по волосам, укачивая его, как он качал меня в детстве.

     - Папа, я больше не буду плакать, папа, никогда, - шепчу я, размазывая слезы по лицу. - Я научусь играть на смелле, папа. Я не буду вредничать и ругаться, я перестану лазать по деревьям, - за дверью звучат тяжелые шаги, скрип ключа, в комнату входят двое, но мне плевать, я не замечаю этого. - Папа, я не буду читать твои книги без спроса, я больше не буду играть с тенями без тебя, я обещаю, папа.

     - Убери ее, - раздается голос надо мной.

     - Папа, я люблю тебя, пожалуйста, пожалуйста, - шепчу я, отталкивая чьи-то руки. Мне так больно, меня разрывает изнутри, как будто дохлая крыса пытается вырвать у меня сердце. - Папа!

     - Отпусти его!

     - Папа, посмотри на меня, открой глаза, папа, - я снова с ненавистью отталкиваю от себя мужчину. Он отступает на шаг от неожиданности.

     - Отпусти его, змееныш, или я сломаю тебе руки.

     - Папа, папа, папа, - шепчу я.

     - Он сдох! - кричит мне кто-то в самое ухо. Я сильнее прижимаю к себе отца и поворачиваю голову. На меня в упор с ненавистью смотрит какой-то мужчина. - Твой отец умер! - почти по слогам произносит он и пытается оторвать меня от него.

     - НЕТ! - кричу я. Кажется, дохлая крыса все-таки сожрала мое сердце. Боль, страх, ярость застилают мне глаза. Вдох и все погружается в темноту. Мое тело будто разрывает на куски. Я ничего не вижу, ничего не чувствую. Осталась только липкая вязкая ненависть и сухая боль, даже страх ушел. Я хочу вырвать язык этому мужчине, хочу бить его головой об пол, пока его лицо не превратиться в кусок теплого мяса. Хочу услышать, как сломается его позвоночник, как до этого у старой крысы! Потому что он - крыса, и тот, кто стоит сейчас в проеме двери тоже крыса. Все, кто есть в этом доме старые вонючие полумертвые крысы! Как они посмели, как посмели сказать такое? Папа жив, я знаю, я чувствую, вижу. Вот же он у меня на руках, улыбается мне...

   Но они заплатят. Заплатят за то, что сделали с нами, они испытают ту же боль. Почувствуют, каково это, когда тебя рвет изнутри, когда ты теряешь сознание от страха. Они сдохнут! Все сдохнут и смерть их будет омерзительной и очень долгой, но такой сладкой для нас с папой.

     Вдох, и я начинаю смеяться. Сломанные ребра болят, но я не могу остановиться, мне так смешно.

     - Что происходит, господин? - звуки доносятся как сквозь воду. Вдох и в ушах начинает звенеть.

     - Убей.. - вдох, звон усиливается, голова готова разорваться. Но я все еще смеюсь... или плачу? Еще вдох и я слышу крики, много криков и шум, словно лавина сходит. Тело ломает, выворачивает наизнанку. Вдох и я сама начинаю кричать.

     Я подскочила на кровати в холодном поту, глотая ртом воздух. Стэр сидел в моих ногах и встревожено смотрел на меня.

     - Опять? - я лишь кивнула, откидывая одеяло. Кое-как добравшись до ванной и умывшись, я смогла немного успокоиться.

     - Ты в морг? - спросил меня тал, когда я вернулась в комнату и начала одеваться.

     - Если хочешь, можешь оставаться здесь, - ответила я, заплетая косу. - Тебе нужно выспаться.

     - Тебе тоже, - серьезно ответил он.

     - Я не смогу заснуть.

     - Ну а я смогу поспать и там, - парировал он и спрыгнул с кровати.