Исчезнувшее свидетельство

– Вот что! Давайте говорить по делу, – рявкнул он, нервно дергая губами и еще чаще вскидывая брови. – Я пришел выяснить, кто скрывается в вашем очерке под именами Историка и Краеведа. Ответьте на этот вопрос – и я сразу же оставлю вас в покое.

Мне оставалось играть избранную мною роль до конца:

– С чего вы взяли, что у героев литературного произведения обязательно должны быть прототипы?

– Не пытайтесь водить меня за нос! – Золин все больше терял контроль над собой. – Мне точно известно, что в данном случае речь идет о конкретных, реально существующих людях. И мне нужны их адреса.

– Зачем?

– Я действительно интересуюсь историей «Слова о полку Игореве».

Вот мне и хотелось бы задать им несколько вопросов, на которые, чувствую, вы ответить не способны.

– А вы все-таки попробуйте.

– И пробовать не стану, бесполезное занятие. В своих очерках об истории «Слова» вы только то и делаете, что добросовестно пересказываете содержание дискуссий между Историком и Краеведом.

– Вы так считаете?

– Я в этом уверен.

– Так вот знайте: Историк и Краевед – вымышленные лица, а все те сведения, которые они высказывают, принадлежат многочисленным исследователям «Слова о полку Игореве».

Я произнес эту фразу с такой уверенностью, что готов был сам поверить в свою искренность. Но на Золина мое заявление не произвело никакого впечатления, он убежденно повторил:

– Историк и Краевед – реальные люди, в придачу хорошо вам знакомые. Напрасно пытаетесь меня обмануть.

– Вам неприятно?

– Хорошего мало.

– Вот видите! А сами пошли на обман.

– В чем я вас обманул? – дернулся в кресле Золин, словно его ударило током.

– Несколько часов назад вы были у редактора молодежной газеты и назвались ему Старковым, а приехали ко мне – и уже стали Золиным. Уверен, если у вас в кармане есть какой-нибудь документ, то там указана совсем другая фамилия, – наобум сказал я, но по реакции гостя понял, что попал в точку. – Думаю, и к Корсунским, если проверить, вы никакого отношения не имеете.

Целую минуту Золин (чтобы не путать читателей, я буду называть его так) молчал, наигрывая бровями и бросая на меня хмурые взгляды.

– Значит, вы отказываетесь дать мне адреса этих людей? – пытаясь скрыть угрозу в голосе, спросил он.

– Сначала объясните, зачем вам нужны их адреса.

Золин глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду, и, придав лицу расстроенное выражение, как бы через силу проговорил:

– Хорошо, я все объясню, хотя сначала и не хотел этого делать. Когда-то я был владельцем первого издания «Слова о полку Игореве», которое вы упоминаете в своем последнем очерке. Затем книга исчезла у меня. И вот из вашего очерка я вдруг узнаю, что она находится у человека, названного вами Краеведом. Естественно, я хочу выяснить, как моя книга оказалась у него, в конце концов я имею на это законное право.

Я нутром чувствовал, что Золин опять беззастенчиво врет, но мысленно вынужден был признать: на этот раз его выдумка удачная и мне трудно ее опровергнуть.

Наблюдая мою реакцию, он сверлил меня острым, неприязненным взглядом, в котором, однако, была заметна неуверенность.

– Вы хотите сказать, что если я не назову человека, у которого сейчас находится книга, то, значит, выгораживаю похитителя?

– Вот именно! – тут же обрел Золин решимость. – Вы очень догадливы и прекрасно понимаете, что за умышленное укрывательство похитителя по головке не погладят. По такому поводу я в любое время и с полным основанием могу обратиться за помощью в милицию.

– Почему бы вам не сделать это сразу?

– Я не теряю надежды договориться по-хорошему.

– Резонно, – кивнул я и вопросительно добавил: – Кстати, за исполнение функции наводчика закон, вероятно, тоже сурово карает?

– На что вы намекаете? – вскинулся Золин.

– Сами не догадываетесь? А с виду – разумный человек. Неужели вы всерьез рассчитываете, что я поверю, будто книгу у вас похитили? Тогда бы вы действовали совсем иначе, не прибегая к дешевым приемам с фиктивными фамилиями и прочей чепухой. Скорее всего, вы сами хотите похитить книгу или присвоить ее каким-то другим незаконным способом, для того вам и потребовался адрес ее настоящего владельца.

Я не знаю, как бы в горячке спора ответил мне Золин, поскольку в то самое мгновение в комнате раздался телефонный звонок. И надо же было так случиться, что мне позвонил именно Пташников – тот самый человек, адрес которого безуспешно пытался выпытать у меня мой назойливый гость. Поэтому, растерявшись, я сказал в трубку:

– Иван Алексеевич, вы?!

– Почему вас так удивил мой звонок? – проворчал Пташников.

– Да нет, ничего.

– Хочу посоветоваться насчет первого издания «Слова о полку Игореве», владельцем которого я так неожиданно стал…

Более неудачного времени для обсуждения этой темы краевед вряд ли мог найти. Золин словно почувствовал, что разговор зашел о той самой книге, за которой он охотился, и не спускал с меня настороженного, пытливого взгляда, по моим ответным репликам пытаясь догадаться, о чем конкретно идет речь.

Я прижал телефонную трубку как можно плотнее к уху и спросил Пташникова, о чем именно он хотел посоветоваться со мной.