Исчезнувшие

Она все запорола. Скорчив гримасу, Дели покачала головой. Что она, черт подери, думала, когда принялась его вот так допрашивать? Но уже поздно, она устала, и – вот удивительно – выяснилось, что Колли очень даже ничего себе. В нем явно было что-то необычное, а она оказалась не готовой к тому, как быстро на это клюнула. И вообще она начала забывать, зачем туда явилась. Позволила себе увлечься, а потом решила загладить это необдуманными вопросами о Маккинни. Ладно, пиво не помогло, но виновато не только оно. Если бы в тот момент не зазвонил телефон…

Но телефон зазвонил. И ничего не произошло. Так что забудь об этом.

Дели полезла в сумочку. Там лежал выключенный телефон. Отодвинув его в сторону, Дели вытащила цифровой диктофон. Маленький красный индикатор показывал, что он включен. Дели несколько секунд перематывала назад, потом включила воспроизведение. Из маленького динамика раздался голос Колли, глухой и еле слышный, но вполне узнаваемый.

– …потому что его отстранили от должности. Это правда?

– Где вы это услышали?

– …Отрицать-то вы не можете, верно?

Дели выключила диктофон. По крайней мере, запись получилась достаточно разборчивой. Пусть она очень старалась оставить сумочку приоткрытой, Дели переживала, что изнутри микрофон не уловит их голоса. Но все шло нормально, пока перевернутый журнальный столик не потянул за собой и сумочку. А после этого они не сказали ничего стоящего.

И очень жаль.

И все же, возможно, этого вполне достаточно. Колли явно никогда не слышал о Даниэле Кимани, но то, как он отреагировал на вопросы о Маккинни, сказало ей все, что она хотела узнать. Она ходила вокруг да около, а тут поняла, что слухи имели под собой реальные основания. Однако Колли не выказал ни удивления, ни потрясения. И ничего не опровергал, что, по разумению Дели, само по себе являлось подтверждением. Даже до этого случая Колли при расспросах о Маккинни сразу замыкался в себе. Дели нахмурилась, вспомнив ответ Колли на ее вопрос, близко ли они дружили. Он сказал, что когда-то – да.

И это означало: потом они перестали дружить.

Дели почувствовала охватывающее волнение. Господи, а что, если между Маккинни и Колли что-то произошло? Что, если они приехали в пакгауз не на секретную операцию? Это выставляло случившееся в совершенно новом свете. Блин, это даже могло означать, что Колли является подозреваемым…

Но волнение быстро схлынуло, когда Дели вспомнила разговор о ее дочери. Он пытался скрыть чувства, но она заметила на его лице печаль. А его предложение проводить ее до машины могло показаться снисходительно-покровительственным, но в нем присутствовало что-то… приятное. Он беспокоился за нее, а когда она в последний раз чувствовала заботу с чьей-то стороны?

Она же в ответ его подставила.

Дели убрала диктофон обратно в сумочку. Со стеклянной панели в двери лифта на Дели смотрело ее отражение – смазанное и размытое, корявое изображение уже не молодой женщины с напряженным лицом. Совсем на нее не похожим. Привыкай. С каждым годом непохожесть станет увеличиваться.

Отражение смотрело на нее циничным и вместе с тем понимающим взглядом.

Лифт вздрогнул, доехав до первого этажа. Двери со крипом открылись, за ними лежал освещенный флуоресцентными лампами холл. Там пахло мочой и давно пролитым алкоголем, в воздухе висел тошнотворно-сладкий запах травки и безнадежности. Дели торопливо вышла из подъезда в покрытые слоем грязи стеклянные двери. На улице оказалось холодно, на бетонных парапетах и в крытых галереях никого не было. По крайней мере, исчезла шпана, о которой ее предупреждал Колли. Когда она приехала, у дома крутились подростки, может, Колли имел в виду их. Дели демонстративно игнорировала их похотливые взгляды и смешки. Скорее наоборот, она даже замедлила шаг. Этому она научилась на работе: как бы ни испугалась, не показывай этого. Дели брала интервью у насильников и убийц, совала диктофон в лица протестующих и выбиралась из таких переделок, которые в другое время привели бы ее в ужас. Все дело в отношении. То, что начиналось как нечто показное, вскоре вошло в привычку, словно ее ламинированная пресс-карта действительно гарантировала неуязвимость.

Теперь она напомнила себе об этом, когда ее шаги отдавались в темноте. Казалось, каждый второй фонарь не работал, отчего на асфальте чернели темные круги, через которые приходилось проходить до очередного светлого островка. Единственное найденное ею место для парковки находилось в двухстах метрах от дома Ионы, так что, когда она шла от подъезда, Дели надеялась, что ее машина по-прежнему стоит там в целости и сохранности. Ни то ни другое не казалось бесспорным фактом, особенно в таком районе.