Исчезнувшие близнецы

– Это можно подшить к делу о вменяемости Лены. О том, связаны ли эти воспоминания с возрастными изменениями. Если Лена обсуждала Каролину и девочек с Хаей еще в 1944 году, следовательно, ее сегодняшние убеждения не являются результатом ухудшения психического состояния. Она верила в их существование и семьдесят лет назад. В таком случае Мюриэль и Хая помогут опровергнуть утверждение, что так называемая маниакальная одержимость Лены вызвана старческой деменцией. Этого может оказаться достаточно, чтобы выиграть дело об опеке, даже если нам не удастся доказать, что дети Каролины выжили.

– Понятно. Я еще подал запрос в главную базу данных музея «Яд ва-Шем» – израильского национального мемориала Катастрофы[48] и Героизма. Там самая полная база данных погибших. Но ответа я пока не получил.

– Тогда поищи еще Хаю Аронович. В «Яд ва-Шеме» собирают информацию и отслеживают судьбы переживших Вторую мировую войну?

– Не всех. Но там хранятся миллионы страниц показаний, видео-и аудиовоспоминаний. Я созвонился с работницей архива, и она согласилась встретиться со мной на следующей неделе.

– На следующей неделе? Ты на следующей неделе летишь в Израиль?

– Да.

– Лиам, мне ты ничего не сказал.

– Ой, прости, я собирался, но забыл. Ты мне разрешаешь на следующей неделе поехать в Израиль, чтобы встретиться с работником архива «Яд ва-Шем»?

– И я хотела бы полететь!

– Тогда покупай билет.

– Лиам, ты же знаешь, я не полечу.

Он обнял жену:

– Честно говоря, тебе лучше остаться и закончить все дела с Леной. Я собирался выяснить все, что можно, в Израиле, а потом слетать в Польшу. Может, удастся «накопать» что-то полезное.

– Вот и хорошо. Отличная идея!

– На чем вы закончили с Леной?

Кэтрин посмотрела на Лиама:

– Боже, как бы мне хотелось выпить пива. Или чего-то покрепче. Сегодняшний рассказ Лены был не для слабонервных.

Лиам улыбнулся и положил руку на ее слегка выпирающий живот.

– Мой малыш пока не пьет.

Кэтрин накрыла ладонь мужа своею.

– Он толкается, чувствуешь?

– Значит, ты согласна, что это мальчик?

Кэтрин засмеялась:

– Ты действительно хочешь это знать?

– Нет.

Глава сорок первая

– И вы были свободны… – сказала Кэтрин. – После стольких лет рабства вы были свободны.

– Да. Я была свободна. Но свобода – понятие относительное. Эсэсовцы ушли, а я осталась, но одна, в сарае, в тюремной форме, в деревянных туфлях. Я целый день не ела. Не знала, где я и куда идти. У меня не было ни денег, ни семьи. Я до смерти боялась и немцев, и Советской Армии. Но вы правильно заметили: я была свободна. Я встала, отряхнула с себя сено, огляделась. Позвала: «Есть кто-нибудь? Хая!» Ответа не последовало.

– Мы можем на секунду остановиться? – спросила Кэтрин. – Вы встречались с Хаей после того, как расстались в сарае?

Лена покачала головой.

– А с Мюриэль?

– Нет, к сожалению. После войны, хочу вам признаться, все как-то закрутилось. В мире воцарилась неразбериха. Миллионы людей бродили по Европе, им некуда было возвращаться. Ни с кем нельзя было связаться. Лишь спустя несколько лет все как-то наладилось. Я была уже в Чикаго. Я не знаю, где оказались Мюриэль и Хая.

– Но, насколько я понимаю, есть база данных. Вы же представили свои показания в «Яд ва-Шем», верно?

Лена кивнула:

– Разумеется. Я прислала им видеозапись. Все, что я рассказала, задокументировано.

– Логично предположить, что Мюриэль и Хая, если они выжили, поступили бы так же. Или же кто-то другой рассказал о них в «Яд ва-Шем».

– Не знаю. Наверное.

– Я несколько удивлена… Почему вы не стали искать Мюриэль и Хаю? А Давида?

Лена пожала плечами:

– Жизнь – слишком сложная штука. Я просто хотела жить дальше. И больше не вспоминать холокост. Хотелось оставить прошлое позади.

– Ненавижу себя за профессиональную въедливость, но вы не совсем откровенны. Вы же добровольно записали для «Яд ва-Шем» видеопоказания уже после холокоста. Много лет вы принимали активное участие в деятельности различных организаций, созданных теми, кто пережил войну. Вы возглавили протест против планов неонацистов пройти маршем в Скоки, штат Иллинойс, в 1978 году, вышли на улицу с плакатом. Вы не просто стали жить дальше.

– Откуда вы узнали о Скоки?

– От Лиама. Он чертовски хороший детектив.

Лена, прикусив нижнюю губу, секунду молчала.

– Что ж, отвечу так: я не искала Мюриэль и Хаю.

– А Давида?

– Это совершенно другая история. Можно мне продолжить рассказ?

Кэтрин приготовилась записывать.

– Разумеется. Пожалуйста, продолжайте.

– Все ушли. Я выглянула из сарая. Вокруг ни души. В нескольких сотнях метров я увидела деревенский дом, но я уже стучалась в дома и уже обманывалась. Я больше не намерена была доверять незнакомым людям – не хотела снова оказаться в грузовике у нацистов. Я знала, куда отправилась колонна заключенных, – на восток, в Чехословакию, бежала от Советской Армии, которая наступала с запада. Я знала, где на карте располагался Освенцим. Почти все время на восток, до Хшанува оттуда было всего километров пятьдесят на северо-восток. Я не хотела и на пушечный выстрел приближаться к Освенциму, поэтому отправилась на север.