Исчезнувшие близнецы

Я попыталась найти работу, но в Хшануве работы не было. Я очень экономно расходовала еду и деньги, и пока у меня дела шли неплохо. В марте-апреле из лагерей стали возвращаться счастливчики, каждый со своей историей, которые никто не хотел рассказывать и никто не хотел слышать. Потихоньку еврейское население увеличивалось, но совсем чуть-чуть.

В конце апреля меня пригласили на свадьбу. Сара Штернберг выходила замуж за парня, с которым познакомилась в лагере в Плашове, в окрестностях Кракова. Его били по голове, и в результате он оглох. Церемонию и само торжество проводили в одной из синагог Хшанува. Во время оккупации нацисты использовали синагогу как склад оружия. Хотя все здесь было разрушено и разграблено, синагогу восстановили – и около сотни евреев, вернувшихся в Хшанув, теперь пытались восстановить еврейскую общину.

Из Кракова приехал раввин, а семьи соорудили хупу – балдахин, под которым совершаются свадебные обряды, – и украсили ее весенними цветами. Наша маленькая община собралась на первую еврейскую церемонию со времен нацистской оккупации. Было приятно открыто отпраздновать такое радостное и торжественное событие. Я пришла с группой девушек и стояла с бокалом вина, когда кто-то хлопнул меня по плечу и сказал:

– Привет, смелая!

Я резко обернулась – вот он стоит. Давид Вудвард. Я поверить не могла своим глазам, бросилась к нему на шею и расплакалась как ребенок.

– Вы сказали Вудвард?

– Разумеется. Неужели вы не знали? Мы с Давидом поженились.

Кэтрин была ошарашена, даже ручку уронила.

– Нет, не знала. Вы никогда не говорили, что вашего мужа звали Давид. Уж поверьте, такое бы я запомнила. А ваше предприятие… оно называлось «Д. Моррис Вудвард Инвестментс»?

– Все верно. Давид Моррис Вудвард. Давид назвал компанию «Д. Моррис Вудвард», потому что ему нравилось, как звучит название, а Морицем звали его отца.

Кэтрин покачала головой:

– Никогда бы не подумала. Вы полны сюрпризов.

Лена озорно улыбнулась:

– Еще бы!

– Мы с Давидом встретились на свадьбе Сары Штернберг. Он похудел, как и все мы, на лице появились морщинки. Левая рука была изуродована – его били. Как и у многих из нас, у него были видимые шрамы на теле и невидимые – в душе.

За годы он возмужал, но остался таким же решительным. А еще годы не смогли украсть его улыбку. И глаза остались такими же голубыми и добрыми. Он стоял в синагоге в темно-синей спортивной куртке, белой сорочке с расстегнутым воротом и новых серых наглаженных штанах. И я, как всегда, была им очарована. Может быть, даже еще больше.

– Ты выжила, – сказал он. – Я всегда знал, что ты выживешь.

– Боже мой, я всех расспрашивала о тебе! Где бы ни была… Полковник Мюллер сказал, что тебя перевели в Гросс-Розен, и когда меня туда отослали, то я подумала, что мы сможем встретиться, но меня тут же перевели в Паршнице. Я работала на швейной фабрике, думала, ты тоже там, но нигде тебя не встречала, и никто о тебе ничего не слышал. Ты был в Чехословакии?

Давид покачал головой:

– Я был в лагере в Нова-Суль в западной Польше, управлял швейной фабрикой. Я надеялся, что и тебя туда отправят, но Нова-Суль оказалась ужасным местом.

– Давай не будем вспоминать лагеря. Будем говорить только о будущем.

На глаза у Давида навернулись слезы, и он сказал:

– Все эти месяцы, все эти годы я мечтал о том, как мы снова встретимся, как будем обсуждать наше будущее. – Давид обнял меня, поднял бокал и громко произнес: – Пани и панове, позвольте пригласить вас на нашу свадьбу. Через месяц в этой же синагоге. Если Бог захочет, мы с Леной Шейнман поженимся.

Я смутилась. Собравшиеся хлопали и поздравляли. Я посмотрела на Давида и сказала:

– Ты не просил моей руки, а я не ответила тебе «да».

– Лена Шейнман, ты выйдешь за меня замуж?

– Да! Да!

Свадьбу назначили на субботу, тринадцатого мая 1945 года. До этого седьмого мая Германия капитулировала, и война официально закончилась.

– Вот так совпадение! – воскликнула Кэтрин. – Это моя предполагаемая дата родов. Тринадцатое мая.

– Уже скоро, да?

Кэтрин с улыбкой кивнула:

– Он активный малыш. Значит, вы с Давидом поженились тринадцатого мая?

– В Хшануве целый май праздновали, включая и свадьбу пани и пана Давида Вудварда. Присутствовали все, кому удалось выжить и вернуться в городок. Даже Алиция из Кобюра приехала. Стоял теплый майский вечер, и свадьбу отмечали на улице под звездами. В этот вечер мы впервые забыли о холокосте.

Мы поселились в маленьком домике, который я заняла изначально, и попытались с помощью остальных евреев восстановить нашу еврейскую общину. Но не получилось. Как ни печально, но немцы уничтожили евреев Хшанува. Ликвидировали. Те же, кто выжил и вернулся, не узнавали город. От некогда живого Хшанува осталась горстка потрепанных, искалеченных войной горожан. Экономику Хшанува тоже уничтожили. Теперь в город вошли советские войска и установили свои порядки. Назначили администрацию. Польшу превратили в коммунистическую страну.

Кэтрин закрыла блокнот:

– На сегодня достаточно, Лена. Продолжим на следующей неделе?