Исчезнувший

Я осмотрелся и, обнаружив рядом полбутылки, протянул ему пойло. Четыре Глаза жадными руками схватил тару и припал к ней губами. И этот человек утверждал, что он интеллигент и ценитель истории?! Клялся, что тысячу книжек прочитал — не считая школьных учебников?! Так вот он: сидит, сосет водку, что твой младенец — молоко. Да еще без пустышки.

Высосав граммов сто пятьдесят, Четыре Глаза поставил бутылку на пол и снова попытался растянуться на матрасе. Но я сильно пихнул его в бок:

— Подъем, Четыре Глаза! Тебя внизу жена ждет.

— Любава?! — он в ужасе вытаращился на меня. — Она что — уже приехала?

— А как же, — я важно кивнул. — Уже три дня тебя ищет.

— Черт! Как же так? А сколько дней прошло?

— Две недели.

— Две недели?! Черт. Черт! Черт!!! Что я ей скажу? Она же меня съест! — он с трудом поднялся на ноги и походкой морского волка, которому везде шторма мерещатся, побрел прочь из комнаты, окинув безразличным взглядом лежащее на пороге тело Лени.

Я поднялся и пошел следом. Как оказалось — в ванную комнату, где найденыш засунул голову под струю холодной воды и держал ее там до тех пор, пока зубы морзянкой не запросили пощады. Тогда он содрал с вешалки полотенце и принялся с силой натирать скальп. После чего посмотрел на меня и спросил:

— Слушай, а где мы?

— Мы там, откуда сейчас будем быстро сваливать, — усмехнулся я. — Иди, одевайся. Твоя куртка возле матраса лежит.

— Да, я знаю, — и он рысцой побежал в комнату. Через минуту появился уже одетый и с той самой недопитой бутылкой в руке.

— А это обязательно? — я указал на водку.

— Мишок, меня корежит всего! Знал бы ты, сколько я за эти дни выпил! Я за всю жизнь столько не пил!

Ну, кто бы сомневался.

Эпилог

Четыре Глаза отчаянно хотел спать. В связи с чем постоянно норовил сползти в отсек для ног. Но я с тем же постоянством придерживал его, хотя одновременно вести машину и дергать коллегу за шиворот было не очень удобно.

Водку он допил, и ему снова стало хорошо. Впрочем, нет. Хорошо ему стало немножко раньше — когда я сообщил, что наврал про возвращение Любавы.

Четыре Глаза был счастлив. Похоже, он так и не понял, во что вляпался. Что неудивительно — в пьяном угаре вообще трудно что-либо понять. А в этом состоянии, по его словам, он находился с самого момента похищения. Первую порцию в него влили, как только затащили в машину — тем самым утром, в пятидесяти метрах от таксопарка. А потом разместили на квартире у Лени, и регулярно приходивший близнец Саня продолжал накачивать коллегу.

Поначалу Четыре Глаза сопротивлялся и блевал. Но, во-первых, Саня был сильнее, а, во-вторых, ему помогал Леня. Так что постепенно отвращение к водке прошло. Да и трудно ожидать иного, когда постоянно просыпаешься с дикого бодуна.

Иезуитским умом Сани можно было восхищаться. Даже если бы — что вообще маловероятно — пленник был обнаружен ментами, у Лени была железная отговорка: хороший друг в запой ушел. Спрятался подальше от жены и начальства — и ушел. Не на улице же ему пьянствовать.

Что касается остальных деяний Сани, то Четырехглазый и о них мне кое-что поведал. близнец, уверенный, что все ненужные люди сгорят в загородной бане, частенько захаживал к Лёне и не стеснялся обсуждать с ним различные детали операции. Из отрывков этих разговоров, воспринятых нетрезвым мозгом, Четырехглазый сложил для себя некое подобие картины происходящего. А потом рассказал о ней мне — соответственно, заплетающимся языком, черпающим слова и мысли из пьяной головы. Показания были путаными, но из них я понял, что некую акцию по захвату папашиного королевства Санек разрабатывал уже давно. Разборки колизеевской охраны с Четырехглазым, а затем Ленивого со мной стали основой хитрой операции и, понятное дело, толчком к ее осуществлению. Умом Санька мог бы восхититься любой средневековый интриган — на пустом месте соорудить столь коварный план не каждому дано. А главное — это был вполне жизнеспособный план, я в этом убедился, еще когда он был озвучен на квартире Ломанова-старшего.

Четыре Глаза, говорю, был относительно счастлив. И я тоже был относительно счастлив. Потому что благополучно завершил его поиски. При нем даже документы имелись, что я обнаружил, ощупав карманы. Видимо, Санек вернул, чтобы легче было опознать сгоревшее в бане тело.

Единственное, что меня смущало — сумеет ли он своими силами выйти из вынужденного запоя? Впрочем, это вряд ли были уже мои проблемы. В любом случае, через неделю вернется Любава. Если Четыре Глаза сам к этому времени не возьмется за ум, супруга поможет. Мозги она умела вправлять отменно. И за меня отомстит — за нервы, потраченные мною.

— Хр-рау! — сказал во сне Четыре Глаза.

— А это ты бабе своей расскажешь, — и я ощерил рот в злорадной ухмылке.