Исчезнувший мир

Чунг смотрел на нее, молча удивляясь и молча мигая своими маленькими глазами: страдания помы были ему непонятны.

Глава 10 Борьба с ри-ми

Когда чунгу случалось умереть в присутствии других чунгов, последние начинали громко, протяжно реветь: смутная, неопределенная тревога охватывала их и угнетала их сознание. Сами не зная, зачем и почему, они заваливали труп ветками, а потом расходились, не интересуясь больше похороненным покойником. Впрочем, судьба умерших чунгов была всегда одинаковой: их поедали трупоеды хе-ни и ри-ми.

Запах, шедший от детеныша и отогнавший чунга и пому от могилы их первенца, привлек трупоедов ри-ми. В полумраке лесной чащи вокруг заблестели попарно яркие точки. Послышался тонкий, жалобный вой. Ри-ми собирались…

Ри-ми были небольшие робкие животные. Мимо них, не боясь нападения, мог пройти даже кроткий дже. Они скитались в лесу попарно, никогда не больше двух, и у них не бывало другой цели, кроме трупов животных, запах которых они чуяли издалека своими тонкими заостренными носами. И первые же два ри-ми, которым попадался гниющий труп мертвого зверя, поднимали тонкий, жалобный вой. Другие ри-ми, услышав его, шли в эту сторону, издавая такой же вой. Их слышали третьи и, в свою очередь, передавали дальше. И со всех сторон к обнаруженному трупу стекались сплошные потоки воющих ри-ми. Ничто больше не могло остановить их алчности: своей многочисленностью они становились опасными даже для грау. Они оспаривали друг у друга учуянную добычу, сзывали друг друга для общего дележа, а потом накидывались и рвали друг друга с такой же яростью, с какой до этого рвали гниющий труп.

…Количество блестящих в полумраке глаз увеличилось, и кольцо вокруг чунга и помы сузилось. Жалобный вой стал еще более резким и алчным. Но ри-ми все еще не решались нападать: у кучки веток, откуда шло привлекательное для их обоняния зловоние, сидели два крупных, сильных чунга. И ри-ми продолжали ждать, чтобы чунги ушли на деревья и оставили труп детеныша в их распоряжении.

Но чунг и пома, сидя спиной друг к другу, взъерошились и угрожающе рычали: они хотели защитить детеныша от такого быстрого съедания. Они словно решили, что скорее пусть будут съедены сами, но не позволят ри-ми съесть его. Не обращая внимания на запах, они подошли к кучке ветвей поближе и ждали нападения ри-ми.

Тем временем ри-ми стало уже много-много, а другие все подходили и подходили и вторили жалобному вою первых. И вот несколько ближайших кинулись вперед и, невзирая на опасность со стороны двух крупных чунгов, сунулись мордами в кучку веток. Пома мгновенно подскочила к ним, схватила одного из алчных хищников передними лапами за голову, свернула ему шею быстрым, резким движением и, яростно взревев, далеко отшвырнула его. Потом сделала то же с другим. Остальные ри-ми отступили. Их алчный жалобный вой сменился недовольным визгом, когда они поняли, что две чунгов решили не отступать. Тогда, в свою очередь, они решили напасть со всех сторон сразу.

И ри-ми напали со всех сторон одновременно. Не на чунга и пому, а на кучку веток, откуда шел манящий для них смрад от трупа маленького чунга. А так как чунг и пома не хотели уступать им этого лакомства, то, естественно, надо было напасть и на них. Один ри-ми вонзил острые зубы в ногу чунгу. Последний, схватив его огромной рукой за морду, оторвал от себя вместе с куском мяса, а потом, ревя от боли и ярости, свернул ему шею и со страшной силой швырнул его в других нападающих ри-ми. Двоих он убил одним ударом, другие отступили, но потом налетели снова.

Тогда началась настоящая битва. Чунг и пома едва успевали отражать нападения ри-ми и защищаться от их острых зубов. Но в крови у них пылала дикая ярость. Теперь они бились не за детеныша, а для того, чтобы утолить охватившую их ярость.

Ри-ми надеялись на свое количество, чунг и пома — на свою силу. Одни полагались на свои острые зубы, другие — на чудесную хватательную способность своих лап. Первые нападали, вторые защищались. И ни те, ни другие не намеревались отступать.

Но если силы чунга и помы имели свой предел и границу, то множество ри-ми было беспредельным. Их становилось все больше и больше, и вскоре чунг и пома оказались окруженными так, что не смогли бы отступить, если бы даже захотели. Тогда ярость у них притупилась, превратилась в страх и тревогу. И вдруг, погребенная под более поздними переживаниями, в сознании у помы возникла давно забытая картина того, как она защищалась от ми-ши.

Это был быстрый, мгновенный проблеск: на миг ей показалось, что сейчас на нее нападают не ри-ми, а ми-ши, — такое же впечатление произвело на нее количество ри-ми и такое же чувство страха и тревоги охватило ее. И под влиянием этого внезапно мелькнувшего воспоминания она вдруг наклонилась, выхватила у себя из под ног ветку и изо всех сил махнула ею по наседающим трупоедам.